Дело возмущенных мертвецов

— По правде, его нельзя было назвать планом, но кое-что было.

— Выходит, ваша сестра все это время жила в вашей квартире?

— Да. После санатория Клара чувствовала себя просто прекрасно. Она хотела скорее вернуться домой, но решила сделать так, чтобы об этом никто не узнал. Нам стоило больших трудов, чтобы осуществить задуманное. Мы не могли воспользоваться парадным входом или лифтом, поэтому пришлось подниматься по черной лестнице. Можете себе представить — две восьмидесятилетние старушки в полной темноте карабкаются между коробок и старых велосипедов на двадцать пятый этаж. Это было нелегко, но мы смогли.

— Понятно, но все-таки у вас были какие-то подозрения?

— Честно говоря, мы не могли заподозрить никого из своих и думали, что преступники — это кто-то со стороны. О том, что это мог быть Олег Игоревич, у нас даже мысли не возникало — таким чутким и внимательным он казался. Только после смерти Клары, у меня возникли некоторые подозрения.

Клавдия Васильевна перевела дух. Ее горло сжимали подступившие рыдания. Наконец, она справилась собой и продолжила.

— В ту ночь Клара чувствовала себя очень плохо. Она жаловалась на головные боли и ломоту. Я дала ей болеутоляющее и снотворное. Заодно сама выпила несколько капель, и заснула, а когда проснулась, было уже поздно. Я нашла ее бездыханной около двери, а рядом с ней лежал Андрей. Бедный мальчик — сколько ему пришлось пережить. Я вызвала «Скорую», а сама, не знаю почему, сбежала к Маше. Я очень испугалась.

— А потом вы решили представить все так, будто умерли вы?

— Это получилось само собой. И именно этого все время добивалась Клара. Когда другие думают, что ты умер, это дает тебе некоторое преимущество — ты можешь спокойно наблюдать со стороны, но в то же время это значительно усложняет задачу. Нельзя появиться на людях и… В общем, получилось так, что официально ни одной из сестер Кузнецовых не осталось. Одна — умерла, другая — пропала. Преступники должны были как-то проявить себя, и каково было мое удивление, когда первым на мою квартиру покусился Олег Игоревич. Я не могла в это поверить.

— А Маша — она с самого начала знала обо всем?

— Да, Константин, но не вините ее за это. Мы две сумасшедшие старухи запретили ей говорить вам что-либо, иначе наш план мог пойти насмарку, а мы зашли уже очень далеко. Маша знала и помогала нам.

— Как же вы попали в ее комнату? Ведь в ту ночь никто не спал и вас обязательно бы заметили.

— О, это еще одна из наших тайн. Я вам говорила, что наши с сестрой семьи жили очень дружно. Настолько, что Алексей — муж Клары — соорудил между нашими квартирами лифт. Представляете, наш персональный лифт!

— Ах, вот оно что, — схватился за голову Костя. — Так это он скрипел?

— Да. Из Машиной комнаты он ведет прямо в платяной шкаф наверху. В ночь смерти Клары я была очень напугана, и поэтому не забрала с собой многие необходимые вещи — документы и прочее. Потом мою квартиру опечатали, и это было мне только на руку. Несколько раз я поднималась к себе и забирала кое-что из пожитков, но совершенно забыла про сейф. В нем хранились наши письма. А когда вспомнила, было уже поздно. Наверху шел ремонт, днем и ночью там были люди. Но нужно было закончить дело и однажды, когда Маша заснула, я сама поднялась наверх и со свечой в руке дошла до сейфа. Кто-то из рабочих проснулся и увидел меня. Остальное вы знаете — они приняли меня за приведение.

— Теперь все понятно. А я-то ломал голову, — воскликнул Костя. — Но вы не так уж виноваты во всем, что произошло.

— Нет, Костенька, я поняла это, когда на моих руках умирал Асбест Поликарпович. Как бы я плохо не относилась к этому человеку, но он спас жизнь мне и моей внучке.

— Какой внучке?

— Маше. Она — внучка Клары. Но обо всем по порядку. Я узнала от Маши, что после смерти Клары Асбест приходил к нам. Он видел ее и узнал, а на следующий день уволился. Здесь ему больше делать было нечего, но он вернулся.

— Зачем?

— Я думаю, он возвращался за своими письмами.

— Как они оказались у вас?

Клавдия Васильевна снова тяжело вздохнула.

— В этом-то и есть мой грех. Всю жизнь я старалась разорвать их связь. Я перехватывала его письма к ней. Не спрашивайте, как я это делала. Я всячески препятствовала их встречам, говорила сестре, что он не достоин ее, но похоже, что своей цели так и не добилась. Думала, что все его письма у меня, но оказалось, что это не так. Для меня стало настоящим открытием, когда вы рассказали Маше про письмо, которое осталось у Олега Игоревича. Кстати, как оно оказалось у вас?

— Я сам не знаю, — ответил Костя. — Я упал в обморок, а когда очнулся, управдом сказал, что нашел его в моем кармане. Кто мог его туда положить? Неужели?…

Костю осенила неожиданная догадка. Клавдия Васильевна смотрела на его просиявшее лицо и сказала.

— Асбест?