Дело врача

— Неужели? — Хильда оставалась невозмутимой, но это явно давалось ей сейчас с трудом. Она заставила себя не отворачиваться, и их взгляды скрестились. В тот момент мне стало очевидно, что оба они вспомнили нечто очень неприятное. С этого дня я не мог избавиться от ощущения, что между Себастьяном и Хильдой, двумя талантливейшими и оригинальнейшими личностями из всех, кого я знал, начался поединок — не на жизнь, а на смерть, хотя причины и суть этого противостояния стали мне ясны гораздо позже.

Между тем несчастная, измученная девушка под номером четырнадцать с каждым днем все слабела и угасала. У нее поднялась температура; сердце едва билось. Она словно растворялась в небытии. Себастьян на обходах недовольно покачивал головой.

— Летодин — пустышка, — сказал он как-то с глубоким сожалением. — На него нельзя положиться. Эта больная могла бы выдержать операцию или прием лекарства; но и то и другое вместе она не перенесла. А при этом операция была бы невозможна без лекарства, и лекарство применимо только для операций!

Для профессора это стало жестоким разочарованием. Он запирался теперь подолгу в своем кабинете, что всегда свидетельствовало о плохом настроении, и вернулся к издавна излюбленной им теме исследований — микробам.

При очередном обходе я убедился, что Изабель Хантли совсем плоха. Хильда, стоявшая у ее кровати, сказала тихо:

— И все же я надеюсь. Если обстоятельства сложатся благоприятно, мы еще сможем спасти ее.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Поживем — увидим, — ответила она, упрямо покачав головой. — Если это получится, я вам скажу. Если нет, наши благие намерения отправятся туда же, куда и многие другие.

К счастью, мне не пришлось долго мучиться от нетерпения. Уже на следующее утро, совсем рано, Хильда, сияя от радости, прибежала ко мне с газетой в руке.

— Ура! Это случилось! — весело объявила она. — Теперь мы точно спасем бедняжку Изабель Номер Четырнадцать. Нам ничто больше не помешает, доктор Камберледж!

Даже не пытаясь догадаться, о чем она толкует, я без лишних слов пошел следом за нею в палату нашей пациентки. Хильда опустилась на колени у изголовья кровати. Глаза больной были закрыты. Прикоснувшись к ее щеке, я обнаружил сильный жар.

— Температура? — спросил я.

— Сто три[10].

Я покачал головой. Все симптомы рокового исхода были налицо. Я не мог вообразить, на что именно делала ставку Хильда в своей надежде. Но, не желая торопить события, я стоял и молчал.

Сестра Уайд прошептала на ухо девушке:

— Корабль Артура замечен на траверзе мыса Лизард[11].

«Наша пациентка» медленно открыла глаза и повела ими из стороны в сторону, как будто не понимая, где находится.

— Поздно! — вырвалось у меня. — Слишком поздно! Она бредит, ничего не чувствует!

Хильда повторила свое сообщение медленно, с расстановкой:

— Вы слышите меня, дорогая? Корабль Артура… видели… корабль Артура… вблизи Лизарда.

Губы девушки слабо шевельнулись.

— Артур! Артур!.. Корабль Артура! — Она глубоко вздохнула и молитвенно сплела руки. — Он возвращается?

Хильда кивнула и улыбнулась, сдерживая волнение.

— Они идут по Ла-Маншу. Сегодня вечером будут в Саутгемптоне. Артур… В Саутгемптоне. Так написано вот здесь, в газете. Я дала ему телеграмму, чтобы он сразу же направился сюда, к вам.

Изабель попыталась приподняться. Едва заметная улыбка промелькнула на ее изможденном лице. Через минуту она, обессиленная, снова уронила голову.

Я подумал, что все кончено. Глаза больной утратили всякое выражение. Но спустя десять минут она вновь взглянула на нас осмысленно.

— Артур приехал, — прошептала она. — Артур… здесь.

— Да, дорогая. Теперь спите. Вы скоро увидитесь.

На протяжении всего этого дня и ночи она была возбуждена и беспокойна; но пульс у нее слегка улучшился. Наутро ее состояние улучшилось еще немного. Температура начала падать — сто один и три десятых. В десять часов утра Хильда вошла к ней в палату, сияя как солнышко.

— Ну, Изабель, дорогая, — воскликнула она, склонившись к больной и погладив ее по щеке (поцелуи уставом клиники запрещались), — Артур прибыл. Он здесь, внизу… Я с ним виделась!

— Вы его видели! — ахнула девушка.

— Да-да, и говорила. Такой приятный, мужественный парень. И какое у него хорошее, открытое лицо! Он очень надеется на ваше выздоровление. Он сказал, что в этот раз рассчитывал, вернувшись из рейса, предложить вам выйти за него замуж.

— Нет, нет! — Бескровные губы больной задрожали. — Он не сможет жениться на мне!

— Да что вы! У вас будет прекрасная свадьба — если вы прямо сейчас отведаете вот этого вкусного студня. Вот поглядите, эту записку он только что написал при мне: «Дорогая Иза, люблю тебя!» Если вы будете хорошей девочкой и хорошо выспитесь, завтра мы приведем его к вам сюда!

Девушка открыла рот и стала с жадностью глотать студень. Она съела столько, сколько мы ей предложили. Еще через три минуты она опустилась на подушки и заснула крепко и сладко, как дитя.

Я зашел в кабинет Себастьяна, взволнованный этими событиями. Он занимался своими бациллами. Эти невидимые глазу твари были его любимцами, его хобби.