Дело всей жизни

Ликвидация хейльсбергской группировки началась 10 февраля и проходила в исключительно тяжелых условиях. Хейльсбергский укрепленный район имел свыше 900 железобетонных и множество деревоземляных оборонительных сооружений, а также противотанковые и противопехотные заграждения. С упорством обреченных цепляясь за каждый рубеж, за каждое укрепление, гитлеровцы стремились задержать наше продвижение вперед. Войска 3-го Белорусского фронта были утомлены ожесточенными боями, несли большие потери. Это снижало их ударную силу. 15 февраля в докладе на мое имя об этом сообщал К. К. Рокоссовский. Восполнить потери к началу второго этапа операции не удалось, так как основное внимание советское командование уделяло, естественно, берлинскому направлению. Обстановку осложняла резко ухудшившаяся погода. Действия наших войск приняли весьма напряженный и довольно затяжной характер. Преодолевая одну оборонительную позицию за другой, они медленно продвигались вперед, стремясь расколоть хейльсбергскую группировку на части, но желаемого успеха не имели.

В ночь на 18 февраля Верховный Главнокомандующий после моего сообщения о положении дел в Восточной Пруссии порекомендовал мне выехать туда для помощи войскам и командованию, подчеркнув, что быстрейшая ликвидация врага в Восточной Пруссии позволила бы нам за счет войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, во-первых, усилить основное, берлинское, направление и, во-вторых, освободить необходимую часть войск для подготовки их к переброске на Дальний Восток. Он посоветовал мне заранее наметить для этой цели две-три лучшие армии и предупредил, что через 2-3 месяца после капитуляции Германии я могу быть послан для руководства боевыми действиями на Дальнем Востоке. (Забегая вперед, скажу, что действительно две из трех общевойсковых армий, направленных в мае - июне 1945 года с запада на восток (5-я и 39-я), были взяты из состава войск, действовавших в Восточной Пруссии.)

Приняв рекомендацию отправиться на работу в Восточную Пруссию, я попросил освободить меня от должности начальника Генерального штаба, мотивируя это тем, что сейчас большую часть времени я стал находиться непосредственно на фронте, выполняя задания Ставки, а в Москве бываю лишь по вызовам. Я предложил утвердить в этой должности фактически исполнявшего ее А. И. Антонова, оставив за мной лишь должность заместителя наркома обороны. Помню, Сталин с удивлением спросил:

- А разве вас не обидит такое решение?

Услышав мой ответ, он обратился к находившемуся здесь же Антонову и поинтересовался, как он относится к моему предложению. Алексей Иннокентьевич сказал, что не разделяет его. Сталин пообещал подумать, а пока подписал директиву Ставки, согласно которой я, как ее представитель, обязан был взять на себя с 22 февраля руководство боевыми действиями 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов. В заключение Сталин спросил, когда я смогу отправиться на фронт. Я назвал следующий день. Верховный разрешил мне дня два побыть с семьей, сходить в театр, а 19-го вечером накануне отъезда просил вновь зайти к нему.

Разговор происходил ночью. А днем 18 февраля пришло известив, что в районе города Мельзак смертельно ранен И. Д. Черняховский. В правительственном извещении говорилось: "18 февраля скончался от тяжелого ранения, полученного на поле боя в Восточной Пруссии, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии Черняховский Иван Данилович - верный сын большевистской партии и один из лучших руководителей Красной Армии. В лице товарища Черняховского государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Великой Отечественной войны..."

Я узнал о смерти Ивана Даниловича, находясь в Большом театре. Во время спектакля ко мне тихо подошел мой адъютант П. Г. Копылов и сказал, что меня просит к телефону Верховный Главнокомандующий. Он-то и сообщил мне эту горестную весть и сказал, что Ставка намерена поставить меня во главе 3-го Белорусского фронта.

Утрату Ивана Даниловича я переживал очень тяжело. Я близко и хорошо знал его, ценил в нем отличного полководца, беспредельной честности коммуниста, исключительной души человека. Наше первое знакомство состоялось в январе 1943 года, при подготовке и проведении Воронежско-Касторненской операции. И. Д. Черняховский командовал тогда 60-й армией. Начав довольно робко свою первую наступательную армейскую операцию, причем в крайне неблагоприятных погодных условиях, он, быстро овладев собой и взяв в руки армию, блестяще выполнил поставленную задачу, освободив в первый же день Воронеж. Еще более блистательным результатом оперативного руководства со стороны молодого командарма явились боевые действия его армии при взятии Курска: город был взят в течение суток.