Дело всей жизни. Книга первая

Она ударила меня по лицу… ещё… и ещё. Я крепко держал её за талию, а она била и била, и снова била. Хлестала отчаянно и безжалостно, и плакала. А я молился всем богам, чтобы била сильнее, чтобы лицо горело от ударов маленьких ладошек, а не от той муки, что испытывал. Всем сердцем, крушившим рёбра, помогая Несси меня уничтожить, я хотел, чтобы её боль стала слабее. Чтобы любовь ко мне она сублимировала в ненависть.

Маленькая моя… Я старше на четырнадцать лет… Я потасканный больной мужик. Я не нужен тебе, моя Несси. Ты не сделаешь мне больнее пощёчинами — это невозможно. Моя королева. Моя девочка. Моя самая желанная маленькая женщина. Я бы умер в твоих объятиях прямо сейчас. Я рад быть растерзанным тобой в клочки до смерти. Потому что уже растерзан тобой. Но так будет лучше для тебя, моя любимая Несси.

Она устала хлестать меня и вырываться, уткнулась лбом в плечо и тихо плакала, заливая мою грудь слезами. Они текли горячими дорожками, а казалось, что из меня вытекает жизнь. Из разорванных вен и артерий, из каждого капилляра, и всё внутри наливалось пустотой.

— Ненавижу тебя… — прошептала обессиленно.

Её голос охрип и сорвался, прошёлся по коже буграми мурашек. Я гладил Несси по волосам, не в силах надышаться их ароматом.

— Ненавидь меня сильнее, моя маленькая Несси. Ненавидь со всей силой… всей душой… — поднял её лицо ладонями и посмотрел в глаза. В них все ещё сияли золотые искорки. — Скажи ещё, как сильно ты меня… ненавидишь.

— Люблю тебя…

Дрогнули мокрые ресницы и губы, и я сорвался. Содрал с неё юбку вместе с майкой, подхватил под бёдра и усадил на консоль. На секунду зажмурился, закипая от беспорядочных поцелуев любимой девчонки.

— Несси…

Она меня искусала и зацеловала, моя распутная невинность, моя сказка и быль, моя легенда и песня, моя жизнь и смерть…

— Люблю… не могу без тебя жить, — шептала, дрожа всем телом.

Я выпил это признание с её вздохом, собрал губами и вычерпал языком. Но мне было мало.

— Я сам что-то не то. Сама моя жизнь — сплошное что-то не то.

— Ты просто не умеешь её готовить. На живом огне её вкус получается ярче и насыщеннее. Пообещай себе кое-что…

— Себе? Обещаю.

— Приготовь самое любимое на живом огне.

Протянул руку, пальцем пробил фольгу на крошечной баночке и опрокинул содержимое в ладонь — не больше чайной ложки, провёл по левой груди и животу Несси.

— Верь мне… — сказал твёрдо, глядя в заплаканные глаза, и ворвался одним ударом в тёплое лоно.

Едва коснулся заветной глубины, кожа девчонки вспыхнула голубым огнём. Несси закричала от страха, забилась в моих руках, стряхивая языки пламени, но лишь размазывала их и по мне тоже. Я держал крепко, чувствуя, как пульсирует член, сжатый сократившимися от ужаса мышцами.

— Ты ненормальный… — прошептала ошеломлённо, поняв, что её не обжигает.

— У нас меньше двадцати минут, маленькая. Потом мы сгорим по-настоящему.

— И пусть… — прошептала и прильнула ко мне всем телом.

Доверилась. Снова. В который раз. Моя сумасшедшая девчонка…

Я выскользнул и снова туго вонзился в упругую плоть, подхватив Несси на руки.

Это был наш прощальный Jive, огненный танец двух сердец, Hustle соединившихся в одну душ[43].

Я умер. Погиб. Захрипел, не в силах дышать и говорить, прижал в себе мою девочку и упал с ней на постель, разметав синий огонь по покрывалу. Накрыл собой Несси, чувствуя, как скользит шёлком по коже её ладошка, сплавляя наш разорванный кровоток, сливая нас каждым капилляром, каждой венкой и артерией. Катался с ней по одеялу, объятый пламенем, ласкал томившее в огне тело любимой, рычал яростно, сгорая в последних минутах близости, и мысленно проживал нашу жизнь от первой встречи до этого мгновения, когда вот так же горел в благодатном огне её любви, жил и знал — осталось всего несколько коротких минут…

— …ещё скажи, как ты любишь меня, маленькая… люби меня сильнее, моя Несси. Люби всей душой — мне это необходимо. Пока ты меня любишь — я жив… Скажи ещё, как сильно ты меня любишь… Пожалуйста…

И я любил её. Всем телом, каждой мыслью. Любил дыханием и взглядом. Любил каждым движением и словом. И сходил с ума от счастья и отчаяния. Я хотел быть в её мыслях, в её сердце и молитвах.

Господи! За что ты наградил меня и наказал?!

Целовал Несси, а сердце рвалось от горя, душа металась от тоски, тело болело от предчувствия пустоты и одиночества. Я догорал, тлел, осыпался пеплом.

— Люби меня, Несси… пожалуйста…

— Люблю… всегда буду любить тебя… Никита…

Мы разделили оргазм на двоих. Она кончала, а я вжимался в неё, приподняв и прижав к себе её бёдра, и изливался не тягучим потоком, а мощными выстрелами. И от этого оргазм был длиннее и ярче, будто моя девочка забрала оба и разделила ощущения поровну…

* * *

Всего сорок восемь минут от взлёта в аэропорту Хартфорда до посадки в Нью-Йорке.