Дело всей жизни. Книга первая

Несси подмылась, промокнула салфеткой промежность и бедра, надела платье и подняла порванные трусики. Покрутила их и бросила в утилизатор вслед за салфеткой. Попыталась пригладить растрепавшиеся упругие завитушки, убирая их со лба, и повернулась ко мне.

— Я люблю секс, Несси. И трахать тебя буду много и по-разному. Может быть больно и непривычно.

— Попробую справиться…

— Тогда… меня зовут Никита, — я ободряюще улыбнулся её отражению в зеркале. Перед глазами стояла струя горячей воды, льющаяся на её плоть. — Несси, однажды ты со мной улетишь на небеса…

Глава 2. Толстый и твёрдый

Свежевыжатый треш за счёт заведения

— Несь, дочка, как ты там?

Я уже год в Нью-Йорке, но так ничего и не добилась. Рвалась за лучшей жизнью, но что будет так плохо — даже представить не могла. Вот тебе и город-мечта…

Наивной не была, знала, что будет очень непросто — молодые специалисты далеко не нарасхват, а я к тому же выбрала далеко не популярную профессию биолога-химика. И работать мечтала парфюмером. Но пока варила мыло и настаивала на травах, специях и фруктах масла и сдавала их на реализацию в маленькие частные лавочки на свой страх и риск без всяких договоров. Бывало, приходилось об этом жалеть, но всё же худо-бедно я себя обеспечивала.

Плохо, что только себя. Моя семья нуждалась в помощи, а я упорно не желала возвращаться домой и верила, что большой город однажды увидит мои старания и вознаградит и работой, и счастьем быть любимой.

— Мамочка, все так же… — оборвала себя на полуслове, чуть не сказав, что снова потеряла работу. — Работаю.

— Когда домой приедешь? Папа совсем ходить не может, а Майкл от рук отбился.

Мне было очень стыдно, что я неблагодарная дочь, что должна быть рядом с мамой и помогать ей, а вместо этого снова брожу по Манхеттену в поисках новых лавок и магазинчиков для сбыта новой партии мыла и масел. К тому же мне просто необходимо найти новое жильё.

— Мамуль, отпуск будет, обязательно приеду. Может быть, осенью.

— Звони, Несь, совсем не пропадай! Мы с папой волнуемся за тебя, милая.

— Не пропаду, мам. Люблю вас с папой и Майклом. Целую всех.

Мама завершила звонок, и я, как всегда после разговора с ней, с тяжёлым сердцем убрала сотовый в клатч. Ноги уже гудели, а праздничное настроение раскрашенных в цвета американского флага шумных людей уже раздражало. Голова болела от какофонии звуков, доносившихся с бесчисленных концертных площадок и игравших на каждом углу музыкантов. Ещё июльское солнце пекло так, что я казалась себе жарившимся на сковороде беконом.

Может, будь я не одна, будь влюблена, тоже веселилась бы с толпами соотечественников и туристов, празднуя День независимости, но я чувствовала себя одинокой, и ещё слишком хорошо помнила несостоявшуюся любовь. Сэма. И его отвращение, когда он увидел мой клитор, когда после жарких поцелуев дело дошло до откровенных ласк.

«Ты не девушка, а… Гермафродит! Трансвестит!» А уж что последовало за этим…

О, флаг Америки! Тот позор и издевательства, когда он вытащил меня голую в гостиную, где праздновали выпускной всем курсом, не знаю, как пережила. Как он прижимал меня к себе за талию, крепко и больно, что невозможно было вырваться, держал на весу и демонстрировал всем моё торчавшее от возбуждения сомнительное достоинство, обзывая так, что до сих пор в груди поднимается волна обиды и гнева…

Мне хотелось любви и нежности. Да просто секса! Но после двойного удара — что не любит и оказался такой тварью — я всё ещё не оправилась, стыдилась себя и доставляла себе удовольствие сама. Конечно, я изнасиловала google и знала, что есть парни, которым я бы понравилась с такой особенностью, но испытывать судьбу не хотелось. Я была уверена, что мой клитор оценили бы мужчины постарше, для кого секс уже не приключение, а обыденность, но я не слишком общительна после тех событий. Да и вряд ли бы всё же осмелилась перед кем-то обнажиться.

Но я нормальный человек с активными желаниями и в том самом возрасте, когда чувственность и сексуальность должны радовать и доставлять удовольствие. Я хотела секса, хотела целоваться и любить. Хотела быть любимой.

Но на Манхеттене у меня появилась только подруга — Стейра. И я даже ей не призналась, почему у меня нет парня, не рассказывала, какое несчастье ношу в трусах. Она сегодня работала, и мы не смогли провести время вместе, но зато я могла посидеть у неё в прохладном баре, дать передышку ногам и попить что-нибудь освежающее.

Я так и сделала — повернула на Тринити плэйс и вошла в «Place Bar».

Стейра за стойкой была одна — её напарник, как всегда, где-то играл на айфоне.

— Привет, Неська! Рада, что зашла.

— Привет. На улице как в аду.

— А у нас сегодня дайкири почти даром. Будешь?

— Если холодный, то давай.