Дело, взорвавшее СССР

Вообще злоключения представителей советской «золотой молодежи» в те годы были притчей во языцех: о них не писали в газетах, но постоянно судачили на всех углах. Например, больше всего доставалось Галине Брежневой, слухи о скандалах с участием которой разносились по стране со скоростью пожара. Правда, она была чуть ли не единственным отпрыском членов Политбюро, о котором по стране гуляла нехорошая слава. Ничего подобного о других детях кремлевских небожителей сказать было нельзя. Например, сыновья Юрий Андропова, Михаила Суслова, Андрея Громыко, или дочь Алексея Косыгина вели малозаметный и вполне добропорядочный образ жизни.

То же самое касается и детей Шарафа Рашидова, о существовании которых жители Узбекистана, естественно, знали, но никогда не слышали о них ничего дурного. По этому поводу приведу воспоминания Л. Шабшая:

«Никогда не забуду как однажды, примерно в 1957 году в командировке, направляясь в буфет десятого этажа гостиницы «Москва», увидел в коридоре сына Рашидова, тогда маленького Вову (по-узбекски — Ильхом. — Ф. Р.). Я пригласил его позавтракать со мной, взял кефир и две булочки: себе — несладкую, ему — сладкую, учитывая, что ребенку это будет приятно. Вова посмотрел на булки и говорит мне: «Дядя Лазарь, а почему Вы мне даете лучшую булку, а себе взяли худшую? папа меня учил, что так делать нехорошо». Он взял нож, обе булки разрезал пополам, половину сладкой булки отдал мне, а половину несладкой взял с моей тарелки себе.

Позже, когда Вова стал старшеклассником и занимался стрелковым спортом, мне рассказывал мой сын, работающий в республиканской школе высшего спортивного мастерства, о скромности, дисциплинированности и хороших волевых качествах Вовы. Знаю, что став взрослым, самостоятельным человеком, Вова остается таким же. Это плоды воспитания многолетнего…»

Отметим, что Ильхом затем поступил учиться в Высшую школу КГБ, что уже предполагало его серьезное отношение к жизни и своему положению в обществе. Позднее, в годы горбачевской перестройки, когда на Рашидова станут выливать тонны грязи, кто-то из разоблачителей напишет, что таким образом хозяин Узбекистана хотел иметь своего человека в системе госбезопасности. Чушь полная, поскольку до высокой должности сыну Рашидова надо было еще дорасти, то есть это заняло бы не один год и к тому времени Рашидов-отец наверняка бы успел уйти в отставку. Просто КГБ считался в советской системе одним из самых престижных и, главное, менее коррумпированных учреждений, дающих своим сотрудникам хорошую путевку в жизнь.

Совсем иная ситуация складывалась в закавказских республиках. Тамошние отпрыски сильных мира сего активно пополняли ряды… политической оппозиции. Особенно заметным этот процесс был в Грузии при Э. Шеварднадзе. Как пишет политолог Б. Колоницкий:

«В Грузии развивалось и оппозиционное движение иного рода (помимо интеллигентской оппозиции. — Ф. Р.).В нем большую роль играли дети. Дети начальников и знатных лиц. Советскую послевоенную историю невозможно представить себе без сыновей и дочерей номенклатурных работников, которые с детства ощущали свое особое, привилегированное положение. Они чувствовали, что им позволено многое такое, что не разрешено их сверстникам. Правительственные дачи и распределители, доступ к информации и чувство защищенности. Ощущение того, что общие правила для них необязательны. Порой это создавало немало проблем и для детей, и для отцов. Нередко это создавало проблемы и для властей.

В Грузии, где значение родственных и дружеских связей было особенно велико, а желание дистанцироваться от Москвы объединяло порой самые несоединимые группы и кланы, фактор «знатных детей» приобретал особое значение.

Звиад Гамсахурдия был представителем знатной династии. Его отец, писатель Контантинэ Гамсахурдия, выпускник Берлинского университета, был живым классиком, титул «грузинского Горького» предоставлял ему немало возможностей. Правда, в молодости он, убежденный сторонник независимости, был чиновником министерства иностранных дел ГДР. Неудивительно, что в 20-е годы К. Гамсахурдия оказался на Соловках, но в более опасные 30-е он смог стать членом республиканской Академии наук и живым классиком. Классиком, сумевшим выжить…

В отцовском особняке Звиада окружала атмосфера оппозиционности, в «большом мире» он чувствовал себя избранным и защищенным. Способный и честолюбивый 15-летний юноша вместе со своим другом и сверстником Мерабом Костава в середине 50-х создал подпольную организацию «Горгаслиани». Молодые люди распространяли нелегальные листовки, пытались преобразовать протест 1956 года (речь идет о волнениях в Грузии после доклада Н. Хрущева на XX съезде КПСС «О культе личности Сталина». — Ф. Р.)в национальноосвободительное движение. В апреле 1957 года члены организации были арестованы, но после 6-месячного заключения вышли на свободу. В 1959 году они были вновь задержаны за сопротивление представителям власти, но приговор был удивительно мягким — три года лишения свободы (условно).