Дело застенчивой обвиняемой

– Когда я сделал это, я был убежден, что признание Надин было просто-напросто галлюцинацией расстроенного сознания, вызванной наркотиками, но я знал, что моя жена… то есть я думал, что моя жена убила его, и я пытался защитить ее.

– И как же вы пытались защитить ее? – спросил Мейсон.

– Как только я узнал, что Надин сделала такое признание и его записали на магнитофон, я понял, что полиция направится рыскать по дну озера Туомби. И если они не найдут цианид в бутылочке, наполненной дробью, это приведет к тому, что станет очевидным, что это признание было попросту… ну этаким миражом. Но вот если бы они нашли, то тогда они сочли бы это признание достоверным.

– И что же вы сделали? – спросил Мейсон.

– Таблетки с цианидом одно время я держал у себя дома, – сказал Ньюбэрн. – Достал их примерно за месяц до смерти Мошера Хигли. Нас беспокоили собаки, которые разрывали цветочные клумбы моей жены. И она твердо решила отравить их. Я сказал ей, что травить собак было бы преступлением, но она хотела отомстить. Я ей сказал, что если она попытается купить яд, то его путь можно проследить, и… ну, мы обсудили это, и в конце концов я согласился достать для нее таблетки цианида из банки, которая, как я знал, находилась в лаборатории, где работал Джон Локк. В то время я часто навещал лабораторию, поскольку компания, нанявшая Локка, делала химический анализ определенных примесей, которые использовались в некоторых из моих операций по нефтяному бурению.

– И вы предположили, что ваша жена воспользовалась несколькими из этих таблеток цианида, чтобы отравить Мошера Хигли? – спросил Мейсон, и Ньюбэрн кивнул. – И, стало быть, вы чувствовали, что, если полиция обыщет это озеро и обнаружит бутылочку, в точности такую, как описала Надин, это сняло бы подозрение с вашей жены?

– Все обошлось бы хорошо, если бы не эта сумасшедшая идея Надин, – сказал Ньюбэрн, – но как только ей пришла в голову эта идея, я понял, что они проведут эксгумацию тела Мошера Хигли. У меня не было достаточных знаний относительно воздействия бальзамирующей жидкости, чтобы знать, что она уничтожит свидетельства цианида, поэтому я думал, что они проследят за путем цианида через меня к моей жене и… ну, она отравила двух этих собак, и соседи уже подозревали и… Вы можете понять мое положение…

– Стало быть, когда я разговаривал с вами, – сказал Мейсон, – то, опасаясь, что может показаться, будто вы забросили одну из этих бутылочек в озеро Туомби, вы попытались очиститься, заявив, что вы бросили бутылочку, содержавшую сахарный заменитель, так?

– Да, верно.

– Что же заставило вас думать, что ваша жена отравила Мошера Хигли?

– В то время я думал, что отравила. Теперь я знаю, что она этого не делала.

– Что вы знаете? – требовательно спросил судья Эшхерст.

– Я знаю, что она этого не делала.

– А откуда вы это знаете?

– Потому что она мне так сказала.

– Ваша честь, – утомленно сказал Гамильтон Бюргер, – мы снова пришли туда же. Это снова блуждание в трех соснах, снова этакое драматическое перемешивание и перетасовывание свидетельств и свидетелей и…

– Сядьте и сидите спокойно, – сказал судья Эшхерст. – Этим я занимаюсь. Я не намерен быть неучтивым, но мы здесь быстро приближаемся к решению. Это, возможно, окажется не то решение, которого вы ждете, но это именно то решение, которого желает высокий суд. И больше не перебивайте. – И судья Эшхерст повернулся к Ньюбэрну: – Итак, вы говорите, что знаете, что ваша жена не отравила Хигли, потому что она вам так сказала?

– Да, ваша честь.

– Но что же вначале заставило вас считать, что она отравила Мошера Хигли?

– Дело в том, что она была там перед его кончиной. Я знаю, что она спускалась вниз, в столовую, когда перемешивался этот шоколад. Она поглядела кругом, ища Надин, но не смогла найти ее. Она звала капитана Хьюго, но и его поблизости не оказалось. Она могла пройти на кухню и увидеть там двойной кипятильник, на котором растапливался этот шоколад, и я… Естественно, я предположил, что она сделала это и положила туда яд.

– Почему же?

– Потому что мы обнаружили кое-что, что было самым тревожным.

– Что же это?

– Мы обнаружили, что Мошер Хигли убил своего компаньона, который был отцом Надин Фарр. Она раскрыла эту ситуацию и потребовала от Мошера Хигли определенных вещей. Он уступил, но поскольку в самом деле был виновен, то признался Сью.

– Сью – это ваша жена?

– Да.

– Когда было сделано признание?

– За день до его смерти.

– Таким образом, – сказал судья Эшхерст, – вы и ваша жена почувствовали, что в результате признания ваше право на наследство оказывается под угрозой и что вследствие этого убийства у Надин Фарр возникает претензия на наследство?

– И даже более того, – сказал Ньюбэрн. – После смерти своего компаньона Хигли так распорядился делами компании, что мошенническим образом завладел его имением. Видите ли, Роза Фарр, мать Надин, была мозгом компании. Она была и секретаршей, и бухгалтером, и счетоводом, а в целом этаким живым телеграфом. Она держала в голове все эти факты. После смерти этого компаньона Роза Фарр осталась беременной и…