Дело земли

«Получив ваше письмо, я не посмел упрекать вас ни единым словом, но упрекал единственно себя — за жестокость. Я уже давно понял, что отвечает мне не дама Кагэро — и должен сделать встречное признание: переписку с нею я затеял не от большой любви, но от большой глупости.

Сейчас передо мной рассыпаны письма, подобные летним цветам и видом и ароматом. Не так давно я читал их — но теперь могу, не раскрывая, предсказать, что в любом из них, не хуже Абэ-но Сэймэя. Они составлены по правилам хорошего тона и полны самых изысканных стихов — и оттого все одинаковы. Ни одной из дам не пришло бы в голову написать о лягушке в пруду — потому что сейчас еще весна, а о лягушках должно писать летом. Но самое главное — ни одна из них не писала мне тогда, когда я был еще безвестен, и милость Государя не пролилась на меня подобно солнцу. Когда я рискнул обратить свои слова к прославленной даме Кагэро, я был похож на них. Меня привлекала не душа человека, но земная слава. Несомненно, дама Кагэро обладает прекрасной душой, ибо ее стихи полны и чувства, и благородного изящества — но я, хоть и облечен по высочайшей милости в придворные одежды, остался в душе не более чем простым камешком в опоре хризантемового трона. И внимание девушки, к этому простому камешку, а не к парче, в которую он завернут, обращенное, мне много ценнее снисхождения прославленной красавицы, даже такой, как дама Кагэро.

Приходит солнце — и уходит тень.
Доверившись лучам, снежок в тени
Растает, чтобы с родником
В один поток веселый
Слиться.»

Последние две строчки были более чем смелыми, но Райко уже понял, что имеет дело с дочерью воина, заслуживающей только откровенности. Что ж, ему давно намекали, что пора бы жениться. Жене человека из воинского рода пристали и ум, и честность, и отвага. А ведь для того, чтобы написать ему первой, этой отваги потребовалось немало. Человек злой или неловкий мог бы не только посмеяться над ее чувствами, но и жизнь ее разрушить…

Райко свернул письмо и сложил его в рукав. Письма от дамы Снежок приносил юный куродо — а ответные письма Райко тихонечко передавал одной девочке-пажу, очаровательному созданию лет двенадцати. Садамицу попытался как-то проследить за куродо, но не преуспел: юноша скрылся в воротах внутреннего круга стен Запретного Города, куда Садамицу не пускали. Перехватывать же мальчика силой Райко запретил: если и без того скоро все выяснится, зачем расстраивать девушку грубым обращением с ее слугами? Если бы Райко не был почти намертво привязан к особе Тэнно, он бы давно уже узнал все и так, не обижая верных слуг дамы. Хорош бы он был начальник городской стражи — в маленьком квартале юную барышню не найти…

Впрочем, и дворец был очень маленьким кварталом. Райко, едва разобрался что к чему, сразу понял, что дама Снежок служит в ведомстве Касикодокоро, хранилище Трех Священных Реликвий. Он давно бы разгадал, кто она — если бы в Касикодокоро пускали мужчин или фрейлины оттуда чаще выходили во дворец Сэйрёдэн. Но именно в своем нынешнем положении Райко имел больше возможностей попасть в хранилище, даже больше, чем господин Хиромаса. Ведь Государю доступ туда был постоянно открыт, а значит — и его телохранителям. Конечно, не в самое сердце священных покоев, не туда, где Три Сокровища[86] хранятся со всем возможным тщанием — но ему-то туда и не нужно…