Дело Зорге

— Ну-ка, Равенсбург, давайте-ка сюда ваши пыльные папки и нежные письма, — смеясь, сказал фон Эбнер. — Полное соблюдение тайны, конечно, гарантируется.

— Случай слишком серьезный для шуток, — укоризненно проговорил Зорге.

Равенсбург выдвинул ящик письменного стола и поставил его на подоконник. Осматривать ящик взялся Богнер. Кстати, на эту роль никто и не претендовал: во-первых, обыск — обязанность его, атташе по связям с полицией, а во-вторых, дело-то не очень приятное.

Полковник Одзаки держался в стороне. Он намеренно не хотел сам смотреть бумаги иностранного представительства. Кроме того, он не рассчитывал найти какие-либо компрометирующие материалы, и особенно у доктора Равенсбурга. Советнику, старому дипломату, было крайне неприятно смотреть, как в присутствии постороннего человека перерывают документы посольства.

— Если мы будем осматривать еще и архивы, — ни к кому не обращаясь, проговорил Мертенс, — то дело затянется до поздней ночи.

— Вероятно, нам придется пожертвовать не одной ночью, мой дорогой, — сказал Зорге. — Но что это за жертва по сравнению с тем, что произошло.  Нет, это просто уму непостижимо!

Богнер оторвался от ящика.

— Так… Ящик можно задвинуть на место, — сказал он Равенсбургу. — Не волнуйтесь. Я ничего не нашел.

Равенсбург открыл свой сейф — несгораемый шкаф старой модели, простоявший в этой комнате не меньше полувека.

Большинство папок Богнер даже не вынимал, а просто листал их там, прямо в шкафу. Интересного в них ничего не было — рукописные записи протоколов, старые пригласительные билеты и другие бумаги, давно уже утратившие свою ценность. Лишь переписку с иностранными миссиями он выложил на подоконник и стал просматривать с несколько большим вниманием.

Эбнер предложил присутствующим сигареты. Советника посольства обыск волновал меньше всего. Он смотрел на эту операцию как на пустую формальность, выполняемую лишь для того, чтобы удовлетворить казавшуюся ему никчемной прихоть Одзаки.

Японец стоял молча и лишь смотрел на рывшегося в бумагах Богнера. Обыск служебного кабинета требует особой техники. Для полковника Одзаки было небезынтересно посмотреть, как справляется с этим делом его немецкий коллега.

Просмотрев папку с перепиской, Богнер положил бумаги обратно в сейф. И тут из одного отделения выкатился маленький жестяной цилиндрик, какие обычно используются для хранения пленки к аппаратам типа «Лейка». Богнер поймал цилиндрик на лету и положил обратно в сейф.

— Можете закрывать, Равенсбург. Тот уже повернул ключ, но Одзаки удержал его.

— Прошу прощения, не скажете ли, что там было? Богнер вынул цилиндрик с пленкой и отдал его. Но не японцу, а Равенсбургу.

— Пожалуйста, покажите полковнику.

Прежде чем передать пленку японцу, Равенсбург бегло осмотрел ее, и глаза его округлились от удивления. Прочитав  надпись, он воскликнул:

— Это не моя! Я мелкозернистой пленкой не пользуюсь. Может, это осталось от моего предшественника, — с сомнением проговорил он больше для себя, чем для окружающих, и отдал пленку Одзаки, который, быстро взглянув на нее, покачал головой.

— Нет, эта вещь, доктор Равенсбург, не могла принадлежать вашему предшественнику. Он уехал из Японии четыре года назад. А тут написано: «Проявить до мая 1943 года». Значит, ей самое большее, ну, скажем, три-четыре месяца.

— Все равно, это не моя пленка, — убеждал Равенсбург, 

— Богнер, посмотрите же, что на ней снято?

Подойдя к окну, Богнер стал проглядывать пленку на свет.

— Ну, что там? — спросил, заинтересовавшись, фон Эбнер.

— Точно не могу сказать.  Кажется, фотокопии каких-то документов. По всей вероятности, японских.

Равенсбург покачал головой.

— Понятия не имею, как эта вещь могла попасть в мой сейф. Если пленка лежала у меня, я должен был ее видеть!

— Давайте пройдем в проекционную, — предложил советник. — Вы не возражаете, господин полковник?

Одзаки отрицательно покачал головой. Вид у него был скорее подавленный, чем заинтересованный.

— Экран вчера не снимали? — спросил советник Мертенса.

— Нет, не снимали. И аппарат на месте. Вшестером они направились по узкому коридору во внутренние помещения, где располагались архив и библиотека посольства.

В проекционной Мертенс включил свет и задернул окна темными гардинами. Богнер подал ему пленку. Размер ее был обычным, и она хорошо подходила к проекционному аппарату.

— Разрешите выключить свет? — спросил Мертенс. Хотя на экране уже высветился первый кадр, никто еще не сел на место.

Мертенс навел на резкость.

— Вот так… Теперь хорошо… Резче не будет.

— Шрифт японский, — констатировал Богнер, хотя он мог этого и не говорить — каждый видел это сам.

— Но, с другой стороны, — сказал Равенсбург, — ясно видны тактические условные знаки, принятые у военных. Черт возьми, как попала эта пленка в мой сейф?

— А что скажет полковник Одзаки? — прозвучал в темноте вопрос Богнера.

— Разрешите мне сначала просмотреть всю пленку до конца, — попросил японец.

— Конечно, конечно! Пожалуйста, господин Мертенс, показывайте дальше.