Деловые игры

— Не дури, Семенов, — сказали ему при этом. — Лес — наше общее богатство, А поскольку все мы люди, все мы человеки, то все не без греха. Слыхал, даже писателей ругают, если они положительных героев без недостатков выводят. Жизнь — она еще и саморегулируется. Ты, Семенов, лесник, а вот этот товарищ, который за рулем «Волги» последнего выпуска, — зав. стоматологией Приболотный. Если углубленно подумать, то вы ведь друг другу нужны. Если у тебя заноет зуб мудрости, будет мудро вспомнить про зав. стоматологией Приболотного. Он не только поколдует над твоим зубом новейшим оборудованием, но и вообще может сделать его золотым, усек?.. Или взять гения снабжения Септетова, который за рулем иностранной, очень престижной «Тоеты». Он ведь может все, вплоть до унитаза из слоновой кости… А в «Жигулях» сидит начальник цеха металлоконструкций Бочкун. Знаешь, что такое сейчас металлоконструкция? Это все равно как рычаг, с помощью которого можно перевернуть мир.

— Спасибо за лестные предложения, — ответил Семенов, — но… не могу. Не положено. Вот если на велосипеде — пожалуйста.

— Тьфу! — в сердцах бросили ему. — Пусти в лес, Семенов, открой шлагбаум, не противься прогрессу!

И точно — однажды видит Семенов: возле шлагбаума петля из автомобильных шин проложена. Объезд незаконный устроили моторизованные потребители природы. Плюнул со злости Семенов и, сняв свой фирменный пиджак с зелеными веточками в петлицах, поработал от души топором, дотачав шлагбаум увесистыми бревнами и перекрыв тем самым незаконный объезд. А вот ночью проснулся с ощущением смутной тревоги. Встал, свесил с кровати босые ноги, поразмышлял о том, что бы это могло значить. А потом будто кто повел его туда, к шлагбауму. Посветил Семенов фонариком — так и есть, и достроенное им уже успели объехать. И снова Семенов взял в руки топор, и перегородил новую незаконную колею.

С тех пор и установилось как бы негласное соревнование между Семеновым и моторизованными потребителями природы. Только он дотачал шлагбаум, как тут же появляется новая петля-объезд. Только покрасит в оранжево-черный цвет перекладину, как уже по соседству змеится свежая колея. До холодов они состязались без передышки, и лишь тогда, когда снегом занесло лес по самые верхушки, удалось Семенову отдохнуть немного. А с весны петля-объезд, как по заказу. появилась снова. И пошло-поехало! Накатают автомобилисты колею — Семенов тут как тут с топором, сил не жалеет, валежник рубит, шлагбаум удлиняя.

Коллегам Семенова оставалось только головой покачивать многозначительно. А друзья и родственники говорили так:

— Тебе что, больше всех надо? Автомобилей-то такая прибавка, что на всех не напасешься перегородок. Поостынь, Семенов, не надрывайся, побереги свое здоровье… Или ты славы ищешь?

Славы Семенов, конечно, не искал. Это она сама, худая или добрая, к тем, кто «не могу иначе», рано или поздно приходит- Проскочило как-то в прессе сообщение об этом беспримерном соревновании, и Семенов как бы героем дня стал. Но день этот прошел, а проблема осталась, и Семенов с прежним упорством продолжал удлинять шлагбаум. В конце концов на него махнули рукой — пусть себе, пока не надоест.

Но пришло время, когда шлагбаум уперся в провал, каньон своего рода, глубокий такой, что и взглянуть страшно. И Семенов, дотачав последнее бревно, вздохнул с облегчением: кончен труд державный, теперь моторизованным губителям природы в лес ходу нету, дальше на десяток километров обрыв, только вертолетом и можно долететь. А поскольку вертолеты пока не продаются в комиссионках, есть шанс поехать куда-нибудь отдохнуть, ведь он уже столько лет не был в отпуске из за этой проклятой оранжево-черной перегородки…

Целых два месяца Семенов купался в теплом южном море, загорел так, что семья еле узнала его при встрече на вокзале. К работе он приступил в самом прекрасном расположение духа. И когда вышел на ближайшую просеку, напевая: «Море, море…», то глазам своим не поверил, увидев свежий шинный след. Неужели шлагбаум где порушили?»

Бросился Семенов проверять свою знаменитую перегородку — нигде ни единой царапины, везде бревно к бревну, сколько ни двигался он вдоль. До самого каньона дошел, не пожалел йог, хоть и устал чертовски. Когда зырк — через провал мост высится! Причем не мост, а настоящее произведение искусства. Ажурный, из никелированной стали самых лучших, наверное, сортов — весь переливается на солнце. А по мосту этому автомобили — шмыг, шмыг…

Семенов даже ущипнул себя: не мираж ли? Подошел поближе — нет, не мираж, сталь, настоящая, и мост действительно хоть куда, не налюбуешься. Кровь хлынула в лицо Семенову от обиды и гнева. И зародилась у него дикая, нецивилизованная мысль: взорвать к чертовой бабушке эту браконьерскую поделку, которой не налюбуешься. Так и заявил он во всеуслышание, что себя не пожалеет, под суд пойдет, но все равно пустит на воздух весь этот великолепный ажур. Вот только динамита достанет…