Делу время, потехе час

Калел его, видите ли, вовлёк. А что, не хватило смелости отказаться? Сам виноват!

— Видер, спасибо, что стараешься защитить своего друга, но мое отношение от этого не изменится. Я понимаю, что ему тяжело, но это не повод отрываться на других, — скривилась я.

— А как насчет чувства сострадания? влез Слай, глядя на меня взглядом побитой собаки.

— Ты о чем? не поняла я.

— Вик, ему сейчас плохо, а нас он к себе не пускает.

— А меня он с распростертыми объятьями примет, — не удержалась от сарказма я. Ну в самом деле, они интересные такие.

— Примет, — весьма уверенно ответил Слай. Несмотря на всю неприязнь, ты ему явно нравишься. Он еще ни за кем так не ухаживал после расставания.

— Слай, он на меня поспорил. Разве это может говорить о чистоте помыслов? — закатила я глаза. Они вообще меня услышали?

— Ну, это, конечно, не хорошо, — замялся он. И все же я уверен, что ты ему нравишься.

Я его оптимизма не разделяла, но в то же время понимала, что помочь надо. В первую очередь я лекарь, и забота о больных — моя профессиональная обязанность, и личное отношение к пациенту не должно влиять на лечение.

— Он живет в комнате двести три, — правильно истолковал мой взгляд Видер.

— С тобой пойти? тревожно спросила Поли.

— Нет, не факт что он меня примет, — отмахнулась я. — Лучше пожелайте мне удачи и ждите тут.

Я взяла сумку с лекарствами и направилась к заветной двери. Если честно, то меня немного знобило от перспектив оказаться с ним в одной комнате. В парке все же многолюдно, а там неизвестно что. Найдя нужную дверь, я остановилась и замерла в нерешительности. Сердце предательски забилось быстрее. Входить не хотелось, но долг превыше всего. Мысленно поминая Дантера по матери, я постучала. В ответ тишина. Будучи уверенной, что хозяин данной жилплощади ушел, я развернулась и сделала шаг в сторону подруг, но тут раздался скрип открывающейся двери. Невольно вздрогнув, я повернулась обратно и удостоилась удивленного взгляда.

— Что тебе надо? грубо спросили меня.

Я не ответила. Вместо этого я стала разглядывать Дантера. Выглядел он и в правду немного устрашающе. Дверь он открывал в одних штанах, так что можно сказать, что я удостоилась бесплатного стриптиза. На левом глазу наплывал синяк, скула поцарапана, на туловище видны следы побоев, верхняя губа кровоточила. Мне даже стало его жаль, несмотря на все, что он мне сделал.

— Я спросил, зачем пришла? грубо переспросил он, слегка морщась от боли.

— Помочь, — просто ответила я и слегка подтолкнула его в комнату.

— Мне помощь не нужна, — ответил он, но все же впустил меня.

Я так понимаю, что обстановка во всех комнатах стандартная. Это весьма практично.

— Замри, — приказала я, ставя сумку на пол и подходя к нему.

— Что? попытался возмутиться он, но я уже с чистой совестью осматривала повреждения.

Касаться голой кожи было очень приятно и в то же время страшно. Ведь он явно не хотел, чтобы его лечили.

— Виктория, что ты делаешь? приподнял бровь он, смотря, как я вожу ладошками по его торсу. При этом его дыхание участилось.

— Осматриваю на предмет повреждений. Не мешай, — ударила его по руке, когда он попытался воспротивиться.

— Позволь напомнить, что мы вроде как враги.

— Дантер, — я отошла от него на шаг, чтобы взглянуть в глаза. В первую очередь я лекарь, и помогать пострадавшим — моя прямая обязанность. А мое личное отношение к тебе не должно влиять на профессионализм. Поэтому, если у тебя нет других знакомых лекарей заткнись, и дай мне возможность работать.

Меня смерили задумчивым взглядом, но замолчали и даже замерли. Я продолжила осмотр. Что ж, можно смело утверждать, что они легко отделались. У Дантера оказалось сломано одно ребро, и мне пришлось туго замотать грудь специальной тканью. Я также обработала все порезы, зашила губу и сделала компресс на глаз. Глубоко в душе мне было очень больно за него, и я даже не понимала почему. Он стоял смирно и даже не проронил ни звука, но по его глазам я видела, что ему больно. Сломанные ребра — вещь неприятная.

— Ложись, — приказал я, когда я лечением было закончено. Дантер осторожно подошел к кровати и улегся на неё. Я оставлю тебе отвар из карисы, пей его перед обедом в течение недели. Он поможет снять отеки и притупит боль. И не делай резких движений.

Он осторожно кивнул, стараясь даже не шевелиться.

— Держи, — сжалилась я и дала ему немного боярышника, чтобы облегчить боль. Будешь соблюдать то, что я сказала, и быстро поправишься. Удачи.

Я не стала ждать слов благодарности, тем более, что он вообще вряд ли их скажет. Уж лучше пусть молчит.

Вернувшись в комнату к ребятам, я села напротив Видера и, посмотрев ему прямо в глаза, произнесла:

— Рассказывай.

— Не понимаю о чем ты, — попытался отнекиваться он.

— Видер, не вешай мне лианы на шею. Я могу и по-плохому спросить.

Он переглянулся со Слаем, затем посмотрел на Поли и заговорил: