Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас

Когда определились с ближайшим кафе и без размышлений, единогласно, заказали по двести граммов водки, то все сомнения о продолжительности встречи были отметены бесповоротно. Сразу потекли воспоминания, связанные с годами обучения пусть не в одно время, но с одними и теми же проблемами. Даже не проблемами, а темами. А выпускников разных лет обучения связывали темы тактики с легендарным полковником Анцизом, темы Кубинки, академического буфета и, конечно же, преферанса.

Валентину вспомнилось, как их группу на последнем курсе принял доцент кафедры общевойсковой тактики полковник Анциз. Маленького роста, с высоко поднятой головой, он старался своим видом как бы дотянуть до стандарта. Но, бывший суворовец первого набора, бывший командир полка в Небит-Даге, он брал силой воли и железным характером.

Все слушатели занятия по тактике с полковником Анцизом воспринимали как школу мужества и героизма. Причём, замечания на допущенные ошибки преподавателем делались таким тоном, как будто объявлялся приговор военного трибунала. Вежливо, с чувством собственного достоинства и не признания такового у проштрафившегося потенциального полководца, делался подробный разбор решения (конечно же, заведомо неправильного) командира на бой.

После первой лекции он попросил секретчика (того, кто носил в своём чемодане секретные тетради и литературу для всей группы) представить рабочие тетради группы для анализа предыдущей работы обучающихся. По итогам проверки состоялся разбор всей жизни группы до нового преподавателя. Редко какая тетрадь обошлась без замечания, а об одобрении работы речь вообще не шла. Когда очередь дошла до тетради Валентина, он внутренне подсобрался, готовясь к худшему. Он никогда не отличался тягой к изучению этой строгой военной дисциплины, тем более что и графика у него была ниже среднего, и таблицы были вычерчены не все. Короче, разбор не сулил ничего хорошего. Разбор превзошел все ожидания.

– Кто такой майор Морозов? – полковник Анциз с пренебрежением взял в руки тетрадь Валентина.

– Я, товарищ полковник!

– Товарищ майор, скажите честно, вы будете учить тактику или наберитесь смелости заявить: «Ну, вас на фиг, товарищ полковник, с вашей тактикой!»

На самом деле было сказано более грубо и нелитературным языком. Ни до, ни после Валентин в стенах этого храма науки никогда не слышал мата, а тут услышал и был смят и сломлен. Сосед по столу Витюшка Мареев (тот ещё «отличник»!) натужно шептал из-под ладони: «Скажи, скажи ему. Ну его… с его тактикой». Но Валентин, подсобравшись, встал и четко доложил:

– Я буду учить тактику, товарищ полковник!

– Садитесь!

Спустя годы, при встрече с Борисом Ильичем, Валентину всегда вспоминался этот эпизод. Как вспоминались многие учения и командно-штабные игры, где ему приходилось творчески применять знания, полученные на занятиях полковника Анциза Бориса Ильича. Кстати, на выпускной вечер Валькина группа пригласила только этого педагога. В знак признания его авторитета и личного вклада в подготовку каждого из будущих полководцев.

А что Кубинка? Для присутствующих она была отдушиной в их более чем напряженных буднях. Нет, здесь также шли плановые занятия, причём, большей частью в поле. Здесь слушатели водили танки и БТРы, стреляли из различных образцов оружия. Здесь проводились командно-штабные учения (КШУ) и игры. Но всё это было на природе: зимой с лыжами, летом с плаваньем и футболом. А потом были свободные вечера с «Битвою за Кавказ» (в то время был популярен и доступен по карману и здоровью портвейн «Кавказ»), были игры в преферанс, шахматы, были шутки, смех, розыгрыши и другие атрибуты временной холостяцкой жизни. Валентин вспомнил, как во время футбольного матча между отделениями они со Славкой Кулагиным, старшиной курса, пили портвейн и занюхивали вино сосновыми шишками. С закусью в тот раз случился перебой. И шишки оказались самой доступной закуской, скорее – занюхалкой.

Ещё вспомнилось, как на субботу и воскресенье их отпускали к семьям, и они весёлой гурьбой заполняли электрички. Как-то к их веселой компании пытался пристать попрошайка, каких всегда хватает в пригородном транспорте. Денег ему, естественно, не было дано, но стакан портвейна налили. Когда захмелевший мужик расслабился, он начал делиться своими жизненными проблемами. От него они узнали, что нужно достроить дом и насобирать денег на машину сыну. Такие откровения пошатнули у офицеров веру в любовь к ближнему и в милосердие. Попрошайку, конечно, не сбросили с электрички, но отпустили без благословения и каждый из участвовавших в этом действе сделал вывод, что не следует принимать близко к сердцу дежурные фразы и штампы тех, кто не может уже полгода похоронить маму и сообщает об этом пассажирам пригородных электричек.