Дембельский аккорд 1

Может быть, этот солдат не хотел что-либо делать лично для меня и первой группы из-за чувства всеобщей солидарности с остальными старослужащими?.. Ведь старослужащие откровенно недолюбливали замучившее их командование… Может, он испытывал ко мне личные претензии за то, что я не дал ему изрубить на дрова его персональную двухярусную тумбочку?.. Которую я затем ещё и конфисковал у него для собственных командирских нужд… Но ведь тогда все дембеля моей группы, которые переехали на оставшиеся им несколько недель в третью палатку, практически в щепку искромсали топором свои ящики из-под личных вещей. То ли из лени принести дров с мороза, то ли из элементарной вредности, так как нам очень была нужна разнокалиберная тара для укладки всевозможных боеприпасов. К сожалению, мы с Иванычем прошляпили этот процесс умышленного уничтожения военно-деревянного имущества, произошедший в одни сутки. Но всё же высокую тумбочку, к которой уже протянулись их загребущие ручки, мне удалось спасти… Оторванную дверцу прикрутили заново и теперь в ней хранилось моё командирское имущество…

И в данную минуту я более всего склонялся к той мысли, что Антонов не хочет выкладывать нам печку из-за своей зловредности. Мой откровенный вопрос по этому поводу так и повис в воздухе… Без ответа…

Тут моё терпение иссякло полностью и я в сердцах пообещал Антонову лишить его каких бы то ни было привилегий и поблажек. Странно, но эта «угроза» подействовала… Очевидно, несмотря на круговую поруку с прочими дембелями, солдату Антонову всё-таки не очень-то хотелось сравняться со своими коллегами по призыву. Ведь перед демобилизацией своя рубашка становится особенно близкой к драгоценнейшему телу её обладателя…

Так старик Антонов с превеликим трудом выдавил своё согласие, но всё же выторговал себе освобождение от нарядов на время работы. Ну, и парочку молодых в помощники… На что я дал своё «добро»… Интересы группы иногда ведь требуют определённых жертв…

Затем я с превеликими трудностями пробрался в вагончик. Потому что вход был почти завален новыми и свежепахнущими «прелестями».

— Ну, что вы так долго? — спросил Пуданов, устало отрываясь от любимейшего увлечения всех командиров рот. — Я уже тут замучился один.

— Вот вы даёте стране угля! — ошарашено оглядев всё вокруг, я даже присвистнул. — Мелкого, но жаркого…

Пересчитывать в родных стенах и перепроверять комплектность только что полученного военно-вещевого имущества!.. Лучше этого занятия может быть только шелестение новенькими купюрами тринадцатой и четырнадцатой зарплаты вместе взятых… Хотя, нет… Самое приятное — это прыжок через одну ступеньку на более вышестоящую должность! Что вообще-то случается крайне редко… Или же аналогичный перепрыг со звания капитана на подполковника!.. Что практически невозможно… Увы…

Но военная фортуна всё-таки не забывает иногда повернуться своим очаровательным лицом к скромным трудягам, чтобы подкинуть полысевшим командирам малую толику армейского счастья с неизбежным далее атомным взрывом фантазии по всевозможному применению в мирных, да и в военных целях этого свалившегося с неба дара судьбы…

Ну, разумеется и у меня заблестели глазки при виде захлестнувшего вагончик разноцветного изобилия. Ведь тут было столько всего всякого!.. Постепенно и мой взор начал разбираться во всём этом ассортименте…

Командир роты получил на складе вещевой службы комплекты амуниции. В один рюкзак вкладывалось следующее: нагрудник с дополнительными ремнями, спальный мешок с противокомариной сеточкой и белая влагонепроницаемая подкладка в человеческий рост. В собранном виде всё это богатство спокойно умещалось в рюкзаке. Но… Этих рюкзаков было около сотни и они представляли собой довольно-таки компактный штабель… И опять «Но!»…

Привалившее мигом военно-вещевое счастье не может находиться в уложенном виде, ибо оно не радует глаз всей своей потенциальной красотой. Оно непременно должно быть распаковано и развёрнуто во всю имеющуюся ширь, а потом в высь, и далее в толщину… И только так! И не иначе! Ведь счастье не может быть скомканным или упакованным… Это уж точно!..

Командир роты рассуждал точно также и действовал с размахом. Гулять так гулять! Считать так считать! Небольшие рюкзаки потрошились с максимальной тщательностью, а уложенные в них «внутренности» сортировались по трём кучам. Самой внушительной была стремительно растущая гора спальных мешков, которые в свёрнутом состоянии не превышали размеров трехлитровой банки, но в распакованном виде они увеличивались чуть ли не в десять раз! Изготовлены они оказались из лёгкого капрона, из которого похоже шьют парашютные купола, и в развёрнутом виде спальные мешки выглядели очень объёмно. Обратно их не скручивали, а попросту бросали в угол, который был завален уже наполовину. Ворох нагрудников по своим размерам заметно уступал спальным мешкам, а вот кипа белых подстилок росла медленно и почти незаметно. Опустошённые же рюкзаки складывались в стопку там же, у входа.