Читаем Дембельский аккорд 1 полностью

— Ещё нет! — сказал, как отрезал Иваныч. — Ещё не успели. Приказа Командующего округом ждём.

— Понятно! — сказал я и решил сдаться. — Ладно!.. Какие будут дальнейшие указания?

— Давно бы так. — пробурчал Пуданов. — Так! Там у нас восемь человек из сегодняшнего пополнения. Размести их пока в своей палатке. Для второй палатки их слишком мало, а в третьей дембеля им всю кровь выпьют.

— Сделаем. — сказал я. — Это всё?

— Нет ещё. — Иваныч разошёлся, то есть разрулился на всю катушку. — Командирам групп нужно готовить себе места для проживания в палатках. То есть вместе с личным составом. И бойцы под присмотром…

— И командиру есть чем заняться. — поддакнул я. — Всё правильно!

Моя ирония видимо не понравилась ротному, но он постарался сделать вид, что всё обстоит вполне нормально…

И Пудановский вопрос прозвучал почти наивно:

— А что тут такого?

— Да всё нормально! — ответил я. — У меня в палатке уже место готовят. Кровать есть. Фанера и доски тоже имеются…

Хоть я и улыбался, но конфликтная ситуация была исчерпана. Во всяком случае мне так показалось. В присутствии всех подчинённых ему командиров групп майор Пуданов проявил свою несгибаемую командирскую волю в достижении поставленных им целей и задач. А я демонстративно показал свою полнейшую лояльность по отношению к правящему в первой роте режиму… Вернее, по отношению к единоличному диктатору! Такие уж правила игры…

Уже совсем стемнело, когда в нашей ротной канцелярии наконец-таки объявился Мистер ИКС, так взбудораживший наше буйное воображение. Неизвестной и потому интригующей личностью оказался тот самый Славик Полтачков. С неизменным радостно-изумлённым выражением лица, да к тому же дополненного голливудской улыбкой… Словом, он появился в нашем вагончике внезапно и шумно…

— Вот направили меня в ваш батальон! — сообщал он нам, поочерёдно пожимая ладони. — А выписка из Приказа Командующего Округом где-то затерялась. Вот теперь хожу по всем ротам и ищу свою должность…

— Мы бы тебя взяли… — засмеялся я. — Да у самих переизбыток… На четыре должности командиров групп имеется целых шесть офицеров…

— По полтора командира на каждую группу! — подсчитал лейтенант Винокуров. — А с тобой совсем уж мелкие дроби получатся.

— Да вы меня хоть как возьмите! — ещё больше расцветал Славик, распространяя свой неуёмный оптимизм по всем направлениям. — Берите хоть с дробями, хоть целиком. А то уже целый день хожу, как неприкаянный…

— А может в штабе? — осторожно предложил Михаил. — Там мест много…

Наверняка он хотел добавить словечко «тёпленьких», но явно засмущался. По молодости скорей всего…

— Ты что?! — Изумление Славика уже хлестало через край.

— Там своих кадровых запасов хватает. — мрачно произнёс Пуданов. Из пробирок выращивают…

Несмотря на его скептический тон, слова ротного вызвали ещё больше смеха и веселья. Побалагурив с нами минут с пятнадцать, Славик отправился дальше… Бродить по батальону в поисках своей заплутавшей должности…

— Ну, и что ты думаешь? — спросил меня Иваныч, когда мы остались вдвоём.

Оба лейтенанта попросились в ружпарк на «экскурсию»… Вернее сверять по спискам оружие своих групп. И теперь можно было поговорить вполне ответственно.

— По поводу чего? — уточнил я.

Командир роты начал издалека:

— Да по этому Славику. Говорят, что духи в Будённовске сбили его вертолёт, но им удалось сесть…

Я усмехнулся этой полуправде-полулжи и всё же оставил свою писанину в покое.

— Брешут, да не совсем! — сказал я, сладко потягиваясь. — Никто их не сбивал! Его же солдат случайно выстрелил в салоне. Прямо в потолок. Ну, и пробил маслопровод. Но вертолётчики смогли посадить борт на поле. Боевиками там даже не пахло.

— Ясно! — проворчал ротный. — Медалью наградили.

Об этом достижении Славика мне тоже было известно.

— Ну, наградили и наградили. — пошутил я. — Что тебе, жалко?

Иваныч ответил не сразу, а чуть погодя…

— Не жалко! Но его к нам назначили. В первую роту.

Теперь-то мне и стала понятна та туманность, которую весь день напускал Пуданов. И про это назначение он знал с самого начала.

— Так на какую должность? — во мне опять загорелось любопытство. — Группы-то уже заняты.

— А ты подумай хорошенько!

Загадочное предложение командира роты заставило мои мысли «шурудить» побыстрее.

— Группы заняты. — перечислял я. — Замполитом — вряд ли. Вовк уже имеется. На зампотеха может быть? Он Киевское ВОКУ окончил. Технику должен знать.

Но Пуданов отрицательно покачал головой:

— Возиться в грязи и в солярке? У него же волосатая лапа…

— Ну, и что?! — беспечно отмахнулся я. — Его папик вроде как уволился. Да и модно это сейчас… Отец в Штабе округа служит, а сынок неподалёку… Так сказать, преемственность офицерских поколений…

— Ага! — рассмеялся Иваныч. — Ты ещё скажи «трудовая династия»… Ну, ты не отвлекайся!..

— А чего тут дальше думать?! — воскликнул я. — На командира роты он не тянет. Да и ты не захочешь… Остаётся должность заместителя по боевой…

— А её он потянет? — вкрадчиво полюбопытствовал командир.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман
Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Лира Орфея
Лира Орфея

Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии». Открыли ее «Мятежные ангелы», продолжил роман «Что в костях заложено» (дошедший до букеровского короткого списка), а завершает «Лира Орфея».Под руководством Артура Корниша и его прекрасной жены Марии Магдалины Феотоки Фонд Корниша решается на небывало амбициозный проект: завершить неоконченную оперу Э. Т. А. Гофмана «Артур Британский, или Великодушный рогоносец». Великая сила искусства — или заложенных в самом сюжете архетипов — такова, что жизнь Марии, Артура и всех причастных к проекту начинает подражать событиям оперы. А из чистилища за всем этим наблюдает сам Гофман, в свое время написавший: «Лира Орфея открывает двери подземного мира», и наблюдает отнюдь не с праздным интересом…

Геннадий Николаевич Скобликов , Робертсон Дэвис

Проза / Классическая проза / Советская классическая проза