Дембельский аккорд

- Этот дневальный оказался один-одинешенек на всю нашу вторую роту. Он ведь быстренько позавтракал и прибежал сменить другого дневального. И только потом он попал в мои ручки!… А дежурный-то по роте с третьим бойцом весь завтрак ошивались в столовой. И стоит этот бедолага один… а я еду себе спокойненько в БТРе туда-сюда-обратно… Ничего этого не знаю и, стало быть, ни в один ус не дую… А комбат прямо с развода собрал всех ротных и пошел проверять порядок в подразделениях. Ну и начали с самого ближайшего… То есть со второй роты. Вот заворачивают они всей своей оравой за угол, а там на входе стоит наш дневальный… В каске и бронежилете, с автоматом… Но в портянках и солдатских тапочках! Ты только представь такую картину! У Лимонова тут же столбняк! Комбат поорал… Сколько у него мочи хватило… И начинают прямо на месте проводить расследование. А наш солдатик чистосердечно признается… И вкладывает меня с потрохами. Мол, пришел старший лейтенант Тимофеев, снял с него ботинки, сам обулся в них и куда-то ушел.

- А дальше… Дальше-то?.

- А что дальше? Я возвращаюсь обратно. Ничего этого не знаю. У шлагбаума встречаю комбата с его свитой… И нет бы мне проехать мимо! Так я эффектно кричу водителю: "Тпру-у… Стоять, драконы!…" Бронетранспортер тормозит всеми колесами… И я с чувством выполненного долга спрыгиваю с брони и иду к комбату докладывать о выполнении его приказания. А у Сухова глаза уже навыкате! Я ещё не успел подойти… Мамочки родные!… Как он начал меня клевать… Ужас, да и только!.

- А Дегтярев? - я уже отдышался и смог говорить.

- А что ему? Босоногому автомобилисту?! Он прокрался в казарму, когда меня не было, и преспокойненько поставил ботинки под кровать. Гаденыш ползучий.

В данной ситуации мне захотелось уточнить одну небольшую деталь:

- А куда он свои-то дел? Ему что, не выдавали?

Тимофеев с нескрываемой досадой сплюнул и достал сигарету. Мы уже подошли к столовой, но наверх пока что не поднимались.

- А он свои новые ботинки продал бойцам! А сам теперь ходит в этих… Рыжих.

И всё равно мне было что-то непонятно:

- А зачем он продал?

- Ты сам его спроси! - Тимофеев быстро докуривает сигарету и берется за поручень трапа. - Говорит, что родителям отправил.

Такое объяснение было вполне правдоподобным, но я всё же продолжал интересоваться бытовыми мелочами:

- Это в Самарканд что ли?

Мы уже поднялись на верхнюю площадку перед дверью и постояли с минуту, пропуская мимо себя выходящих офицеров и прапорщиков.

- Ну, а куда же ещё! - отвечает Тимофеев и начинает тихо ругаться. - Блин, да сколько же вас туда набилось?

Наконец вереница отъевшихся командиров и начальников закончилась, после чего мы смогли войти в теплое помещение столовой. Там мы увидели нашего старого знакомого по прозвищу Засада.

- Стасюга! - закричал ему Коля. - Ты чего тут делаешь? В госпитале плохо кормят?

Старший лейтенант Гарин получил летом сквозное огнестрельное ранение в бедро, после чего несколько месяцев получал стационарное медицинское лечение. А теперь он оказался здесь… Перед моим нынешним убытием в Чечню мы с ним уже встречались в Ростове. Это было после его выписки из госпиталя, и тогда он не очень-то и торопился возвращаться сюда - на Ханкалу. А тут такая приятная неожиданность!.

Мы по-дружески "поздоровкались" и уселись за освободившийся столик.

- Ну, так кто зъив усё наше сало? - первым делом спросил я.

- Як кто? Татары, кто ж ещё! - привычно ответил Гарин. - Щас уся Украина без сала страдае!.

Стас родился где-то на "Харькивщине" и при любом удобном или же неудобном случае подчеркивал свои хохляцкие особенности.

Окончил он ту же самую 13-ую роту Рязанского воздушно-десантного училища, что и мы с Николаем Васильевичем. И первые годы службы Гарин даже командовал разведгруппой, но постоянно проявлял тягу к непыльной штабной работенке. Заводил дружбы с кем и следовало, не отказывал в просьбах начальствующих людей… А в этом году штаб нашего батальона разворачивали по афганскому штату, чем Гарин и воспользовался, быстро заняв пока ещё никем не захваченную должность. На этом его карьерные амбиции вроде бы успокоились, но тут, как на грех, Стаса ранили и причем травма оказалась средней степени. Он мог бы и дольше пробыть в госпиталях… Под присмотром нянечек да медсестричек.

Но существовал соответствующий Приказ Министра Обороны, который не допускал отсутствия офицера на занимаемой должности больше шести месяцев. Каждая организационно-штатная ступенька должна приносить максимальный эффект государству и если человека не было на ней больше полугода, то приказом командира части его выводили за штат воинской части, а на освободившееся место назначали другого счастливчика. Такой вопиющей несправедливости к самому себе старший лейтенант Гарин никак не мог допустить и через пять с лишним месяцев госпитального лечения он своевременно вернулся сначала в бригаду, а затем в батальон, и наконец-то на свою драгоценнейшую должность старшего помощника начальника отдела.

Мы поужинали в тесном кругу, заодно поболтали о том и сём, а потом разбрелись по своим родным подразделениям.