Дембельский аккорд

Ведь нас столько долгих лет старательно приучали "не высовываться"… Да и теперь… Современная жизнь устанавливает свои, более жесткие и очень жестокие правила… И подавляющее большинство так старательно пыталось соответствовать такому модному образцу нового россиянина… Беспощадного и безжалостного, жадного и циничного, хитрого и наглого… Эдакого завуалированного зверя, уже заклейменного дьявольским знаком!.

Лично меня такие твари уже успели хорошенько погрызть… И всё же я не стремился уподобиться им… Пусть мне живется гораздо труднее, но зато я не собираюсь выстраивать своё карьерное благополучие за счет чьих-то жизней.

Пора было уходить, чтоб не потянуло дальше… Заметил удивленный взгляд Юры в тот момент, когда я медленно выбирался из-за стола, осторожно переступая через лавку… И мне пришлось объясниться.

- Я в карауле! Поздравляю!

Ответный кивок головы именинника оповестил меня о полном понимании данного служебного обстоятельства.

На этом все формальности были соблюдены и я с облегчением покинул разгоревшееся застолье. Пора было и честь узнать… Уже в караульном помещении я доел прихваченный с этого праздника жизни спелый банан и закинул шкурки в пылающую печку. На обратном пути я сильно продрог в одном камуфляже и теперь хотелось согреться у жаркого огня. В открытую дверцу иногда выскакивали длинные языки пламени и совсем немного дыма да шальных искр. Согрев ладони, я энергично растер ими руки и затем вернулся за свой столик.

На освободившееся место у печки тут же подсел караульный из бодрствующей смены и закинул в топку толстое полено.

- Зачем? Там ещё те не прогорели? - равнодушно сказал я расточительному истопнику.

- Углей будет побольше… - ответил он, захлопнул дверцу и обернулся ко мне. - А можно вопрос, товарищ старшнант?

- Ну, давай.

Вообще-то я уже раскрыл свою офицерскую сумку и даже достал из неё тетрадь, чтобы сейчас заняться письмом. Но его можно написать и попозже.

- А вы случайно не знаете, сколько наших солдат погибло в Чечне? - спросил караульный.

Этот вопрос интересовал очень многих… По средствам массовой информации вперемежку с репортажами об очередных зверствах российских военных по отношению к мирному чеченскому населению передавались видеосъемки со взрывающимися танками и БМПешками, на фоне которых встревожено-обрадованные дикторы сообщали о неисчислимых потерях "федеральных войск"… Стремление журналистов к независимости и самодостаточности уже перехлестывало через край. Они уже воображали себя глашатаями всемировых телеинформационных сетей, для которых ужасающая российская действительность является всего лишь очередной картинкой со звуком… Хотя все они по-прежнему сидели в своих студиях всё на той же Останкинской телебашне.

В противовес этой вакханалии выступали лишь две газеты: "Красная звезда" и "Российская газета". Но их скучные статьи пополам с официозной пропагандой у нас вызывали уже знакомую оскомину. С афганских времен "краснозвездный" стиль мало чем изменился… Ну, разве что реклама появилась на задних страницах с нарисованными придурками, наперебой восхваляющими финансовые пирамиды.

Мне же кое-что было известно, но я предпочитал особо не распространяться об этом. Чем меньше человек знает ужасов и кошмаров, тем спокойней он спит. Но и тем быстрее он уподобляется бессловесному парнокопытному существу, которому рано или поздно всё же предстоит превратиться в жертвенную животинку… Но то на гражданке… А здесь.

Находясь на непосредственной территории "ск… человеко-бойни"… Словом, актуальность данного обстоятельства приобретала более откровенный смысл.

- А что это тебя так интересует? - осторожно спросил я.

Действительно… С какой такой стати эти цифры стали интересовать военнослужащих срочной службы?!… Не от праздного же любопытства.

- Ну… как же… - чуть замялся солдат, но затем осмелел и продолжил гораздо бодрей. - Мы же тут воюем почти год. Никто правды нам не говорит. А знать хочется.

Я подумал о чем-то отстраненном и далеком, как будто с другой планеты… Верней, о ком-то… Но вернулся в реальность и потому тяжело вздохнул.

- Точные цифры на настоящий момент мне не известны. Много времени прошло. Но с декабря прошлого года и по март 95-го.

Караульный продолжал внимательно слушать, ожидая моего дальнейшего ответа. Но я молчал.

- Так сколько? - спросил боец. - Хоть за то время.

- За декабрь, январь, февраль и март погибло больше четырнадцати тысяч российских военнослужащих. - медленно и с тяжелым чувством произнес я. - Это солдаты, прапорщики, офицеры.

Мне до ужаса была неприятна данная арифметика смерти… ведь за весь период Афганской войны оказались убитыми и умершими от болезней да ран около четырнадцати с половиной тысяч человек… Жуткие цифры… Но ведь это за десять лет… А здесь - в Чечне почти такое же количество потерь всего за три с небольшим месяца.

Караульный, будто угадывая мои мысли, задавал уже другие вопросы:

- Четырнадцать тысяч? А в Афганистане сколько было убитых? Вы не знаете?