Демиан

Я ушел и побежал от дома и города к горам, мелкий косой дождь летел навстречу мне, придавленные тяжестью тучи низко неслись мимо, как в страхе. Внизу не было почти ни дуновения, а вверху, казалось, бушевала буря, из стальной серости туч несколько раз на миг вырывалось солнце, бледное и резкое.

Вдруг по небу проплыла неплотная желтая туча, она уперлась в серую стену, и ветер за несколько секунд составил из желтого и синего некую картину, огромную птицу, которая вырывалась из синей неразберихи и широкими взмахами крыльев улетала в небо. Теперь буря стала слышна, и ударил дождь, смешанный с градом. Короткий, неправдоподобный и страшный гром пророкотал над исхлестанной землей, затем снова прорвалось солнце, и на близких горах над бурым лесом тускло и призрачно засветился бледный снег.

Когда я через несколько часов, промокший и продрогший, вернулся, Демиан сам отпер мне дверь.

Он повел меня наверх, в свою комнату, в лаборатории горело газовое пламя, были разбросаны бумаги – он, по-видимому, работал.

– Садись, – пригласил он, – ты, наверно, устал – была ужасная погода, видимо, ты долго гулял. Сейчас будет чай.

– Сегодня что-то происходит, – начал я нерешительно, – едва ли дело в какой-то грозе.

Он испытующе посмотрел на меня.

– Ты что-то увидел?

– Да. Я на секунду ясно увидел в тучах некую картину.

– Какую картину?

– Это была птица.

– Ястреб? Неужели? Птица твоего видения?

– Да, это был мой ястреб. Он был желтый, огромный и улетел в сине-черное небо.

Демиан глубоко вздохнул с облегчением. В дверь постучали. Старая служанка принесла чай.

– Пей, Синклер, пожалуйста… Думаю, ты увидел эту птицу не случайно.

– Случайно? Разве такие вещи можно увидеть случайно?

– Верно, нельзя. Это что-то означает. Ты знаешь – что?

– Нет. Я только чувствую, что это означает какое-то потрясение, какой-то шаг в судьбе. Думаю, дело касается всех.

Он взволнованно прошелся по комнате.

– Шаг в судьбе?! – воскликнул он громко. – То же самое мне снилось сегодня ночью, и у моей матери было вчера предчувствие, говорившее о том же… Мне снилось, что я взбираюсь по приставной лестнице на дерево или на башню. Взобравшись наверх, я увидел всю местность, это была большая равнина с горящими городами и деревнями. Я еще не могу рассказать все, мне еще не все ясно.

– Ты относишь этот сон к себе? – спросил я.

– К себе? Конечно. Никому не снится то, что его не касается. Но это касается не одного меня, тут ты прав. Я довольно точно различаю сны, указывающие мне движения моей собственной души, и другие, очень редкие, где есть намек на человеческую судьбу вообще. Такие сны у меня редко бывали, и никогда не было сна, о котором я мог бы сказать, что он был пророческим и исполнился. Толкования тут слишком неопределенны. Но я точно знаю, что мне снилось что-то касающееся не одного меня. Этот сон принадлежит ведь к числу тех, других, что снились мне прежде, он их продолжает. Это те сны, Синклер, откуда у меня возникают предчувствия, о которых я уже говорил. Что наш мир довольно скверен, мы знаем, это еще не дает основания предвещать ему гибель или что-то подобное. Но мне уже много лет снятся сны, по которым я заключаю – или чувствую, или как тебе угодно, – из которых, стало быть, я заключаю, что близится крушение старого мира. Сперва это были совсем слабые, отдаленные предчувствия, но они становились все отчетливей и сильней. Пока я не знаю ничего, кроме того, что надвигается что-то большое и ужасное, касающееся и меня. Синклер, мы увидим то, о чем иногда говорили! Мир хочет обновиться. Пахнет смертью. Новое никогда не приходит без смерти. Это страшнее, чем я думал.

Я испуганно уставился на него.

– Ты не можешь рассказать мне окончание твоего сна? – спросил я робко.

– Нет.

Дверь открылась, и вошла госпожа Ева.

– Вот вы где! Дети, вы, надеюсь, не грустите?

У нее был свежий, уже совсем не усталый вид. Демиан улыбнулся ей, она пришла к нам, как мать к напуганным детям.

– Грустить мы не грустим, мать, мы просто немного погадали насчет этих новых предзнаменований. Но ведь толку в том нет. Внезапно придет то, что хочет прийти, и тогда мы уж узнаем то, что нам надо знать.

Но у меня было скверно на душе, и, когда я, попрощавшись, проходил один через гостиную, запах гиацинтов показался мне вялым, неживым, трупным. Над нами нависла тень.

8. Начало конца

Я устроился так, чтобы еще и на летний семестр остаться в Г. Теперь мы почти всегда были не дома, а в саду у реки. Японец, и в самом деле, кстати сказать, потерпевший поражение в схватке, уехал, толстовец тоже отсутствовал. Демиан завел лошадь и упорно изо дня в день ездил верхом.