Демидовский бунт

Рыбка протяжно присвистнул. Дмитриев кинулся разыскивать Воробьева, но среди повязанных того не оказалось.

– Хитер волк, из капкана сумел выскочить, – подосадовал Михайла. – В Калуге с доносом объявится.

Впрягли коней и засобирались в Ромоданово. Михайла спросил Илейку:

– С нами пойдешь или к деду возвратишься теперь?

Илейка пояснил, что дед Капитон посылал его домой за снедью. Рыбка достал из своей сумки кусок вареного мяса и каравай хлеба, протянул отроку:

– Скажи Капитону – хватит ему сидеть в берлоге, медведю уподобившись. Ежели солдаты нагрянут, то не его казнить за Оборотня, а все село приводить в покорность будут.

Обоз, затихая колесным скрипом, ушел.

Холодно и страшно среди ночи в темном лесу. Илейка присел возле костра, подбросил дрова не жалея и стал терпеливо ждать успокоительного рассвета. И вздрагивал всякий раз, когда за спиной, невесть кого пугая, зловеще ухал невидимый во тьме глазастый филин.

* * *

Отъевшаяся ворона лениво упала с самого верха сухостойного дерева, нехотя распластала крылья и перед самыми конскими мордами скользнула вдоль пологого склона. Пристяжные всхрапнули, сбились с размеренного шага.

– Балуй у меня! – крикнул подпоясанный алым кушаком бородатый кучер, огрел поочередно пропыленные и мокрые бока пристяжных, выравнивая ход богато украшенной рессорной коляски.

Демидов завозился на сиденье: ехать в наклоненной карете крайне неудобно, а склону конца не видно. Ткнул клюкой в спину дворецкому.

– Спишь, каналья! Зри в оконце – толпа пылит впереди. Узнай, не разбойная ли ватага прет? Ткнемся на лихих людей себе на горе.

Антип, убаюканный плавным покачиванием на мягких рессорах, высунулся из крытой коляски, передал повеление хозяина верховому слуге-охраннику.

– Слышь, Пантюха, мечись вперед, проведай, што за толпа там показалась?

Пантюха лапнул руками по приседельным карманам – на месте пистоли? Припустил коня в полный мах, подскакивая в седле и поправляя великоватую шапку из выдры.

– Спокойно впереди, – первым известил хозяина кучер. Он обернул к смотровому окошку у себя за спиной бородатое лицо, приоткрыл в беззаботной улыбке щербатый рот. – Не один спешит к вашей светлости Пантюха-воин!

Пантюха вернулся со знакомым Демидову канцеляристом Иваном Пафнутьевым, под которым не спеша вышагивала саврасая немолодая уже кобыла.

– Откуда шествуешь? – резко бросил Демидов, не ответив даже простым кивком головы на поясной поклон Пафнутьева.

– Отряжал меня воевода с воинской командой объехать вашей светлости, Никита Никитович, заводы и имение да составить при этом объезде реестр растащенному имуществу и протчим убыткам…

– Где тот реестр? – нетерпеливо спросил Демидов и руку высунул в боковое оконце, отдернув белого шелка шторочку.

– Ваша светлость! – вздохнул с обидой канцелярист и придержал лошадь, чтобы не уходила вперед от оконца. – Те бунтовщики не только не допустили в ваше поместье к осмотру, но и дале крайней крестьянской избы меня с моей командой не допустили! Человек с полета выступили встречь команде, с дубьем да с рогатинами. Инструкцию от провинциальной конторы те своевольные мужики выслушали, в ответ кричали мне непристойные и угрозительные слова, так и послали с нечестием обратно. Спешу теперь уведомить господина воеводу Федора Шагарова.

– Подашь о том доношение в канцелярию. А с воеводой я сам буду держать беседу. Гони коней, Прошка! Не ночевать же мне под голым небом! А ты, Ивашка, скажи своим драгунам, пущай следом скачут ради моего бережения. Не учинили бы воры ромодановские какой засады близ самого городу.

Однако до Калуги доехали без происшествий. Распугивая поросят из придорожных луж, коляска подкатила к провинциальной канцелярии. Однорукий привратник замешкался было открыть ворота, под ругань взъяренного Никиты Никитовича смахнул с головы треух и долго стоял согнутый, не решаясь затворить выезд – вдруг, не задержавшись, лютый заводчик надумает куда укатить без промедления.

– Антип! Опять спишь, треклятый! – Демидов завозился в коляске, с помощью Антипа влез в носилки. Охранники, прихватив два тяжелых костыля, бережно внесли хозяина в просторную горницу. Канцеляристы похватали со столов бумажный хлам, спешно удалились в соседнюю комнатушку. Остались лишь Пафнутьев да дворецкий Антип.

Полулежа в кресле у окна, Демидов долго сопел крючковатым носом, напоминая старую крысу, которая очутилась в незнакомом месте и настороженно принюхивается к чужим пугающим запахам.

– Где вор-челобитчик Алфимов? – Демидов плохо владел ногами, в кресле крутнулся в сторону Пафнутьева. Тот с поклоном ответил:

– В арестантской под замком, ваша светлость Никита Никитович. Тамо же и Лукьян Щепкин со товарищи, схваченные в окрестных местах близ Калуги.

– Кем схвачены? Воеводой?

Снова поклон.

– Не воеводой, а старанием приказчика Красноглазова с верными стражниками от заводов вашей светлости. Боле двух десятков смутьянов изловлены и под караул крепкий посажены.

– А воевода мешкает! – Демидов костылем громыхнул о затоптанные половицы. – Пытаны ли воры?