Демитрикая 2: Тени прошлого

А тебя к смерти приговорит!

Мир меняется,

Жизнь кончается,

Ты обречена

И твоя страна!

Вариантов нет,

Сфера Эль–Гилэт

В мир, где тьма и лёд,

Приоткроет вход!

Кровь Эльфов на талисман

В Ночь Совмещения Деймос прольёт.

Зло, зависть, страх и обман

Он за собой в этот мир принесёт.

Ваш мир — он мой,

Ключ от него у меня под рукой!

Я обеспечу вам вечный покой!

Ты безумен и жесток,

Но кончается твой срок,

Ты не будешь править миром,

Будь ты проклят, Тьмы пророк.

Лучше смерть, как избавление,

Чем быть первой средь рабынь.

Знай же ты моё решение —

Мой ответ: «Навеки сгинь!»[1]

Теа ещё долго сидела и размышляла над сказочной страной «Эния» и всех сказаниях о ней. Эти мысли помогли ей отвлечься и не думать о реальных разрушениях в эльфийской стране. О том, сколько бед она привела с собой и сколько их ещё последует. Знакомые до боли песни напомнили ей о тех приятных вечерах в прошлом. Когда большой проблемой было лишь дотащить пьяного хозяина в комнату, а не вот это вот всё.

[1] Эпидемия — Эльфийская рукопись — Кровь Эльфов

Глава 6 Утопия

Солнечные лучи, что пробились сквозь занавесь, ласково коснулись лица Верены Рихтер, та же от этого лишь поморщилась и попыталась глубже закопаться в рукав. Она вновь заработалась допоздна и уснула прямо на рабочем столе. Женщина прикрылась от надоедливого солнца рукой и, сглотнув, собиралась вздремнуть ещё немного. Но к чувству томной сонливости внезапно примешалось чувство тревоги, будто кто-то стоит у неё за спиной.

— Проснись…

Спящая резко поднялась со стола и принялась осматривать комнату, попутно снимая прилипший к щеке лист. В комнате никого не было. Видимо, ей привиделось это на грани сна.

— Проснись, проснись, проснись, проснись, — громко напевая, ворвался маленький торнадо в её комнату и запрыгал рядом.

— Дитлинд, — улыбнулась Верена сыну. — Не кричи, пожалуйста, у мамы голова болит.

— Это потому, что ты мало спишь и пьёшь эту гадость, — нравоучительно произнёс мальчуган, указывая на полупустую бутылку кальвадоса.

— Это потому, что у мамочки много работы в последнее время, — произнесла женщина и потрепала его по светлым волосам. — Ты зарядку сделал?

— Конечно, — гордо выпятил грудь мальчик. — Я даже смог отжаться девятнадцать раз. Во!

Дитлинд напряг руки, чтобы продемонстрировать свои мышцы матери. Рихтер с улыбкой пожала их, проверяя крепость.

— Совсем уже силач, — с материнской любовью сказала Верена ему. — Ну, беги на кухню, мне нужно умыться.

Мальчик, напевая песенку, вприпрыжку помчался на кухню, а его мать направилась в ванную комнату. Умывшись чуть тёплой водой, она посмотрела на себя в зеркало и почти не узнала. Лицо осунулось и исхудало, появились мешки под красными глазами. Да, ей определённо необходим отдых. Женщина открыла зеркало, взяла из шкафчика таблетки и приняла несколько. Ещё один осуждающий взгляд отражения, и Рихтер отвернулась.

Выйдя из ванной, Верена вздрогнула и по велению страха сделала шаг назад, ударившись о дверной проём. Она моргнула от боли, и страх тут же исчез. То, что женщина приняла за нечто непонятное или даже незнакомое, за необъяснимую сущность, оказалось всего-навсего её плащом на вешалке и шляпкой на ней же. А платок между ними был принят за бесформенное лицо.

— Рихтер, тебе определённо нужно выспаться, — произнесла она сама себе.

Поправив у зеркала мятую одежду, Верена пошла на кухню. Дитлинд уже сидел за столом и старательно зубрил очередное стихотворение. Даже в последнюю неделю каникул мальчик не расслаблялся и продолжал много читать и познавать. Матери всегда было интересно, откуда у него такая тяга к знаниям? Уж точно не от отца, да и не от неё. Сама она училась всегда неохотно, хоть и прилежно. Рихтер достала из холодильника яйца с молоком и принялась готовить завтрак.

— Порежь овощи для салата? — попросила она сына.

— Угу, только вот последнее четверостишие осталось, — отозвался он с готовностью.

— Что на этот раз учишь? — спросила Верена, заливая сковороду смесью для омлета.

— Про тебя стих, — радостно ответил Дитлинд, закрывая книгу.

— Про меня? — удивилась Рихтер. — Ну, давай проверим, как ты его выучил.

— Конечно, — радостно согласился мальчик, доставая из холодильника овощи. — Вольфганг Гёте, стихотворение «Мама», — торжественно произнёс мальчик.

Женщина отметила для себя, что данная литература ещё не входит в школьную программу сына. Если он уже в одиннадцать лет сам начинает изучать такую поэзию, то кто знает, куда он зайдёт в будущем? Может быть, она мать маленького гения, чьё имя ещё заработает всемирную славу.