Демиург

Старый алхимик задумался, забыв даже о миске с новой порцией похлёбки в своих руках. Потом, словно очнулся, покачал головой:

— Что-то больно много всякого происходит последние дни, Эскул. Жёлтое небо, непонятная болезнь Бруно, железный дом со своею отравой… Ты не думал, что это может быть связано одно с другим?

— Конечно, учитель. Но пока я не могу нащупать эту связь. Кроме того, что эти события произошли в течение одной седмицы… Слишком мало мы знаем. Но, надеюсь, в Ковене знают больше. Это всё-таки организация, целый Орден! Со своей поставленной системой сбора сведений… Очень на это надеюсь, Гуггенхайм! А то, что делать с Бруно, ума не приложу… — добавил я ещё тише, скосив глаза на гному, отошедшую за вином к повозке.

Ужин заканчивался в мрачном молчании. Перед сном, укладываясь под повозкой на случай дождя, я, едва сдерживая непреодолимую зевоту, поинтересовался у Хейген:

— Матильда, далеко нам ещё до Эмеральда добираться?

— Дня три-четыре, коли Подгорный даст… Завтра уже к полудню в Великую Степь войдём. А там и пограничная Ырга…

— Ырга? — удивился я смешному названию.

— Да, Ырга, Эс. Степные Орки так заставы свои называют. Мы пока до Эмеральда доберёмся, по землям Орды Ворона и Орды Волка проехать должны. Значит, обязаны заплатить «вход» и «выход» по два пересчёта, дань такая. За это нам дадут две деревянные таблички с именами Вождей каждой Орды. С ними нас не тронут отряды орков, кочующих по степи.

— О, как. Ничто не ново под луной, то есть, под лунами…

— Да, и ещё. На границе Захолмья и Великой Степи у дороги старая разрушенная крепость, ещё времён Войн Крови. Надо будет там камней набрать.

— А это… ещё зачем? — спрашивая, я чувствовал, что засну, не услышав ответа.

— Пошлина. Для всех, въезжающих в Эмеральд. Полмешка камней с каждого гостя…

Дальше я уже не успел ничего спросить.

Мне снились суетливые хоббиты, почему-то все в ладных рабочих комбинезончиках ярко-зелёного цвета, взвешивающие на больших чугунных весах мешки с камнями и сокрушённо качающие своими головами. При этом причитая писклявыми голосами: «Ворованное не принимаем… где документы на камни? Без накладных никак…»

Глава седьмая

Дети ночи ушли тихо не прощаясь. Выйдя ранним сырым утром по нужде, я не увидел ни чёрных спин лесных кошек, ни маленьких гибких тел, рождённых материнским деревом. Лишь примятая сочная трава на месте их лёжки, да несколько травяных верёвочек, что вплетали дриады в свои волосы.

С удовольствием умылся душистой росой, возвращая бодрость и ясность мыслей. В мозгу ещё метались ошмётки бредовых сновидений, навеянных накануне днём, насыщенным приключениями. Семейство Хейген споро собирало подстилки и запрягало лошадей. Травяной настой и остатки похлёбки решено было употребить по-походному, уже в пути.

Наскоро осмотрел Бруно, отметив скрупулёзность Тоши в мелочах. Молодец, девчонка! Даже валики сама додумалась в нужных местах подложить! Золотые руки и правильное воспитание…

Вздохнул. Вспомнился прятавший глаза Тильман во время расставания на границе Варрагонского герцогства. Так и не удалось мне добиться от половинчика правды. Да и Хейген отговорила: «Хочет своим путём идти, пусть идёт! Хоббиты на это дело жуть какие упрямые!» Хорошо удалось уговорить взять с собой немного золота… Недоговорили мы с Тилем, нет недоговорили. Эх! Надо, надо было его связать по рукам и ногам и везти с собой! Спокойнее было бы… а так… мелкий упрямец!

Занесли с мамашей Хейген её старшего в фургон. Гуггенхайм со своим радикулитом, несмотря на мои ежевечерние магические потуги целителя, старался лишний раз не нагружать поясницу. Мои уверения в том, что боли существуют лишь в его голове, всерьёз не воспринимались.

— Вот когда твоему телу будет столько же лет, сколько и моему… эээ, если будет…ммм… Неважно! — старый алхимик смутился, махнул рукой и полез под тент.

— Да оставь ты его в покое, Эскул! — отдышавшись, Хейген стала осматривать ступицы колёс, — один Подгорный знает, что у этого пенька в голове за черви завелись! Всё про всех знает…мудрый старец… зелёная задница…

— Я всё слышу, Матильда! — донеслось из недр фургона, — уж кто бы говорил про упрямство, гномье семя!

Алхимик и Хейген ещё некоторое время вяло переругивались, пока повозка постепенно поднималась по склону холма, у подножия которого был разбит лагерь. Потом фургон выехал на старую, поросшую низкорослыми колючками, дорогу и покатил в сторону зыбкого утреннего горизонта.

Солнце Небытия медленно поднималось над зеленеющими холмами, а скрип колёс обещал нам новые встречи и приключения, будь они неладны.

* * *

Развалины старой цитадели или замка показались по пути следования к самому вечеру. Постройка была основательно разрушена и разобрана по камушку, да и сплошь заросла осокой. Полузасыпанный ров со стоялой водой был полон лягушек, вечерний концерт которых мы услышали ещё на подступах к бывшей цитадели.