Демократия — низвергнутый Бог

Консерватор распознает старое и естественное через «шум» аномалий и несчастных случаев, защищает, поддерживает и помогает оберегать его от временного и аномального. В сфере гуманитарных наук, включая социальные науки, консерватор признает семьи (отцов, матерей, детей, внуков) и домохозяйства, основанные на частной собственности и в сотрудничестве с сообществом других домохозяйств, как наиболее фундаментальные, естественные, необходимые, древние и обязательные социальные единицы. Более того, семейное домашнее хозяйство также представляет модель социального порядка в целом. Подобно тому, как иерархический порядок существует в семье, существует и иерархический порядок в сообществе семей – учеников, слуг и хозяев, вассалов, рыцарей, лордов, повелителей и даже королей, связанных сложной и запутанной системой родственных отношений; и детей, родителей, священников, епископов, кардиналов, патриархов или пап и, наконец, трансцендентного Бога. Из двух уровней власти земная физическая сила родителей, лордов и королей, естественно, подчинена и подчиняется высшему духовно- интеллектуальному авторитету отцов, священников, епископов и, в конечном счете, Бога.

Консерваторы (или, точнее, западные греко-христианские консерваторы), если за что-то стоят и хотят сохранить, то это семья, социальная иерархия, духовно-интеллектуальный авторитет, основанный на семейных узах и основанные на них родственные отношения.

II

Позвольте мне теперь перейти к оценке современного консерватизма, а затем объяснить, почему консерваторы сегодня должны быть антиэтатистскими либертарианцами и, что не менее важно, почему либертарианцы должны быть консерваторами.

Современный консерватизм в США и Европе сбит с толку и искажен. Эта путаница во многом связана с демократией. Под влиянием представительной демократии и с превращением США и Европы в массовые демократии после Первой мировой войны консерватизм превратился из антиэгалитарной, аристократической, антиэтатистской идеологической силы в движение культурно-консервативных этатистов: правое крыло социализма и социал-демократов. Большинство самопровозглашенных современных консерваторов обеспокоены, как и следовало ожидать, распадом семей, разводом, неузаконенными детьми, потерей авторитетов, мультикультурализмом, альтернативным образом жизни, социальной дезинтеграцией, беспорядочным сексом и преступностью. Все эти явления представляют собой аномалии и скандальные отклонения от естественного порядка. Консерватор действительно должен быть против всех этих явлений и пытаться восстановить нормальное положение. Однако большинство современных консерваторов (по крайней мере, большинство представителей консервативного истеблишмента) либо не признают, что их цель восстановления нормальности требует самых радикальных, даже революционных, антиэтатистских социальных изменений, либо (если они знают об этом) они являются членами «пятой колонны», занимающейся разрушением консерватизма изнутри (и, следовательно, должны рассматриваться как зло).

То, что это в значительной степени верно для так называемых неоконсерваторов, не требует дальнейшего объяснения. Действительно, что касается их лидеров, можно предположить, что большинство из них относятся к последнему (злому) виду. Они по-настоящему не озабочены вопросами культуры, но признают, что должны играть на культурном консерватизме, чтобы не потерять власть и продвигать свою совершенно иную цель глобальной социал-демократии. Однако это также верно для многих консерваторов, которые искренне обеспокоены о распаде семьи и культурной гнили. Я имею ввиду, в частности, консерватизм, представленный Патриком Бьюкененом и его движением. Консерватизм Бьюкенена ничем не отличается от консервативного республиканского партийного истеблишмента, поскольку он и его последователи показывают себя такими. Их консерватизм полностью соответствует консервативному истеблишменту: оба являются государственниками. Они расходятся во мнениях относительно того, что именно необходимо сделать для восстановления нормальной жизни в США, но они согласны с тем, что это должно делать государство. Здесь нет и следа принципиального антиэтатизма.