Демократия по чёрному

Сидя в бывшем «дворце» кабаки Мванги, я диктовал Муравью опись захваченного, «три портсигара, один магнитофон, куртка кожаная», тьфу… населения столько-то, копий столько-то, винтовок – найн, пистолетов – найн, соли – полторы тонны в сплетённых из травы мешках, ну и так далее. К описи прилагалась примерная карта местности, нарисованная старательным Емельяном. Вот уж, поистине, Муравей, всё пишет и пишет, писака, рисует… рисака, от старания высунув язык.

А в Баграме, меня ждал ещё один грамотей, из ссыльных, из этих, революционэров. Социал-революционэров, если быть точнее, и штаб-квартира у них в Лозанне, улавливаете, откуда рожки кривые растут. По образованию он был лингвист, и сейчас сочинял мне буквицу, названную мною «мамбицей». За основу, он взял буквы из кириллицы, коптского языка и амхара. И вскоре должен был представить мне, сей высоконаучный труд.

А то я не силён в фонемах и междометиях. Про синонимы и антонимы слышал, ну и ладно, считай грамотный. С девчонками, в основном, и общался коротким набором фраз – «Хочешь?», «Будешь?», «Пошли в кафешку», «Вау», «Дашь?», «Няшка», «Котёнок», «Лисёнок», «Зайка», «Рыбка». «Ну, ты и животное!» – ну это не я, а мне. Одним словом, и не совсем по-русски – ЕГЭ!

Постучав своим, уже ставшим знаменитым, копьём по стене высокой двухэтажной хижины, я проверил прочность строительства, подойдёт для наместника, или нет? И кого бы им назначить?

В торжественной обстановке, подкреплённой двумя тысячами солдат, я возложил на себя корону четырёх королевств – Буганды, Торо, и ещё каких-то двух, карликовых. Оставшиеся в живых, придворные принесли мне присягу, и обеспечили меня пополнением солдат, и предоставили женское население, которое я отправил в свои владения, вместе с их семьями, и под охраной их же воинов. Пусть их там уже Бедлам научит, как надо воевать. С ними же ушли и все мужчины, отданные мне в качестве рабов, но предназначенные мною в воины.

Захваченные территории располагались в благодатном климате, и были густо заселены, обеспечив меня притоком воинов. Шедшие с моим войском, трое священников коптской церкви, приступили к миссионерской деятельности, призывая негритянское население поверить в единого бога, и отбросить их старые верования.

Освобождённые от протектората, негры Уганды не сильно горели желанием принимать новую веру, со страхом косясь на меня, и особенно, на мой жезл и копьё. Пришлось толкнуть перед ними речь, распахнув кожаную тужурку, с висящим на груди золотым коптским крестом.

Ораторствуя, с искренним запалом, я не обращал внимания на сгустившиеся сумерки, войдя в раж, и размахивая своим змееголовым жезлом. В свете зажжённых костров, жезл оставлял в воздухе размытые, светящиеся зелёным отблеском следы.

– Люди Буганды, верьте мне! Примите веру господа нашего Иисуса Христа, и да подвергните себя испытаниям, во славу Его. Отбросьте предрассудки, и выйдите из мрака язычества, как это сделал Я! Вскинутый вверх жезл завис в моей руке, нависая над толпою неофитов. Второй рукой я кинул щепотку магния в костёр. В темноте ярким пламенем полыхнул костёр, в ответ на это, полыхнули зелёным глаза каменной змеи, и народ встал в очередь креститься.

Известие о том, что Мамба объявился, в только что захваченных карликовых королевствах, застала полковника Ричарда Вествуда в султанате Виту, перешедшему под протекторат Англии, в котором он как раз и подавлял, вспыхнувшее из-за этого, восстание.

«Откуда его черти принесли», – только и смог он подумать, узнав об этом.

Вторая мысль была, «На ловца, и негр бежит», но сразу угасла, не принеся радости, больно уж зверь был опасным, и непредсказуемым.

Бросив всё в султанате, где волнения были уже подавлены, он отправился в Момбасу, чтобы узнать там подробности. В Момбасе он узнал о захвате всей территории королевств, причём, Мамба почти залез на территорию немцев. А может, и залез, границы-то были весьма условные. Так вот, он залез, и объявил всё своей собственностью.

Весть об этом принесли арабские торговцы, шныряющие везде, и ведущие торговлю там, где жило, хотя бы, сто негров. Мамба торговцев не притеснял, заняв хитрую позицию, не грабить, и не давать грабить другим. Купленный товар не отбирал, но и покупать не давал.

Работорговлю не разрешал, но и не запрещал. Охотно принимал рабов и рабынь, но потом снимал с них этот статус, делая свободными. И так он подчинял себе все захваченные территории, насаждая там свои порядки, и взяв в плен всех, находившихся там, египетских солдат.

Никто не захотел оказать ему сопротивление, узрев две тысячи, вооружённых огнестрельным оружием, воинов, подчинённых железной дисциплине. Отобрав у солдат винтовки, он отправил их восвояси, они же и рассказали об этом, дополнив рассказ арабских торговцев, и нарисовав общую картину, творимого чёрными, беспредела.