Демократия. Вашингтон, округ Колумбия. Демократия

«В действительности она перевесит девять десятых из них, — сказал Дуайт Кристиан. — Девять десятых населения Сайгона».

«Ты ведь можешь все уладить. — Билли Диллон посмотрел на Гарри. — Попробуешь через госдепартамент? Через обычные каналы?»

«„Обычные каналы“ — тоже мне, Микки Маус, — сказал Дуайт Кристиан. — Позвони в Белый дом. Скажи им, чтобы разложили костер под посольством. Надави на них. Потребуй ее освобождения».

«Ее освобождения откуда?» — спросил Гарри.

«Из лап граждан Сайгона. — сказал Билли Диллон. — Твоя подача».

Наступила тишина.

«Я не умею так элегантно выражаться, как вы двое, но я знаю, чего хочу. — Голос Дуайта Кристиана стал жестким и взвешенным. — Я хочу, чтобы она вернулась оттуда, Гарри».

«Это не так-то просто, Дуайт».

«Непросто, если ты из Вашингтона, — сказал Дуайт Кристиан. — Думаю, что нет. Поскольку я не из Вашингтона, я не совсем понимаю, в чем тут проблема».

«Дуайт, — начала Инез, — проблема в том…»

«На работах у водопада Игуассу моего мастера взяли заложником; тогда я, как и сейчас, не умел элегантно выражаться, а также не был человеком из Вашингтона, однако я прекрасным образом вызволил его».

«… в том, Дуайт, что никто не брал Джесси заложницей».

Дуайт Кристиан посмотрел на Инез.

«Она просто поехала туда сама», — сказала Инез.

«Я знаю это, дорогая, — голос Дуайта Кристиана смягчился. — Я просто хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне — почему».

Тогда-то Эдлай и сказал, что там, наверное, можно дешево затариться травкой.

Тогда-то Инез и ударила Эдлая.

Тогда-то Гарри и сказал: «не прикасайся к моему сыну».

«Но папа, — повторял Эдлай в последовавшей за этим тишине. — Но папа. Мама».

Ало ха оэ.

Билли Диллон однажды спросил меня — как я считаю, уехала ли бы Инез той ночью, если бы там не было Джека Ловетта. Поскольку человеческое поведение определяется, на мой взгляд, обстоятельствами, я без особого внимания отнеслась к этому вопросу. Ответ, конечно: нет, но ответ этот безотносителен, поскольку Джек Ловетт там был.

В ту ночь Джек Ловетт был одним из обстоятельств.

Джек Ловетт был там, а Джесси, была в Сайгоне — вот еще одно обстоятельство той ночи.

Джесси была в Сайгоне, а специалист по радарам, который, как говорили, видел ее, должен был встретиться с Джеком Ловеттом на веранде клуба «Плейбой» в Вайанаэ. Этот специалист по радарам, который то ли видел, то ли не видел Джесси, встречался с Джеком Ловеттом в Вайанаэ, а электрик, работавший на установке опытного реактора в Далате, встречался с Джеком Ловеттом в Вахиаве.

Опытный реактор в Далате был в ту ночь обстоятельством лишь в том смысле, что эту карту Джек Ловетт разыгрывал той весной.

Джек Ловетт пока что не видел возможности вывоза топлива, но он хотел знать — для будущих подсчетов, — сколько этого топлива осталось, в каком оно состоянии и для кого предназначается.

Опытный реактор в Далате был той ниточкой, за которую Джек Ловетт еще не тянул в попытках перестроить призрачный бизнес, основанный на утверждаемой необходимости оказывать постоянную помощь, — вот почему в ту пасхальную воскресную ночь 1975 года он взял Инез сперва на встречу со специалистом по радарам на веранду клуба «Плейбой» в Вайанаэ, а затем — за перевал Колэколэ на встречу с электриком в баре «Веселый разговор» в Вахиаве.

В круглосуточный «Веселый разговор» в Вахиаве.

В «Веселом разговоре» в Вахиаве, что расположен по другую сторону моста, напротив шофилдских казарм.

Где Инез стояла повернувшись спиной к музыкальному ящику и обнимала Джека Ловетта.

Где группа «Мамаз энд Папаз» пела «Приснись мне хоть на миг».

Специалист по радарам оказался понятливым.

«Мне не нужна эта головная боль», — сказал специалист по радарам.

Электрик уже ушел из «Веселого разговора», но оставил у бармена записку.

Из Дананга смываются: этот пижон в Далате — не жилец, — было сказано в записке.

На экране над баром летали вертолеты. Одни поднимались с крыши американской миссии, другие — исчезали в огненном шаре над складом боеприпасов, третьи — делали вынужденную посадку на воду, покрытую нефтяной пленкой, оставшейся от взрыва корабля «Пайонир контендер».

«Наконец поганые азиаты стреляют друг друга», — сказал бармен.

«Ох, черт, Инез, — сказал Джек Ловетт. — Жена Гарри Виктора».

«Послушай, — сказала Инез. — Для того, что следовало бы сделать, уже слишком поздно. Забудь о том, что следовало бы сделать».

Так, в пасхальную ночь 1975 года Джек Ловетт и Инез Виктор сели на самолет сингапурской авиалинии, вылетавший из Гонолулу в 3.45 утра, и день спустя в 9.40 утра приземлились в гонконгском аэропорту Кайтак.

Недавно, когда я летела этим рейсом, я вспомнила об Инез, описывавшей тот полет, как рассвет длиной в одиннадцать часов.

Инез сказала, что она не сомкнула глаз.

Инез сказала, что она все еще помнит холод стекла, к которому прижималась щекой.

Инез сказала, что перелет в Гонконг с вылетом из Гонолулу в 3.45 утра в точности соответствовал ее представлениям о смерти, которую она желала бы для себя.

Всю дорогу рассвет.