Демон

И вот оно опять, ещё одно извинение. Но, ни в коем случае, ни за то, что нужно, ни за истинное предательство.

— Ты не напугал меня.

Он скептически посмотрел на меня, но опять же, он ощутил мою панику, когда вошёл в меня, столкнулся с ней лицом к лицу. Я могла отрицать сколько угодно, но мой страх был настоящим. Сейчас страха не было, ещё одна часть проклятья была уничтожена. Та часть, о существовании которой в себе я даже не знала.

Но он знал, и был готов к моей реакции. Он слишком хорошо меня знал.

Он по-прежнему наблюдал за мной, и мне внезапно расхотелось встречаться с его взглядом. Я соскользнула вниз и снова легла, повернувшись к нему спиной. Я не хотела вставать и идти искать одежду, но от его пристального взгляда мне стало крайне неловко.

— Я посплю ещё, — пробормотала я.

Я понадеялась, что он поймёт намёк и покинет постель, оставит меня. Прошла минута, а он не сдвинулся с места. И затем он тоже лёг, повернулся и обнял меня, окружив своим телом, в жесте, который я могла бы посчитать покровительственным, если бы не жёсткий выступ плоти у моей спины.

Он притянул меня к себе, скользнул руками вверх и накрыл мою грудь. Я прошипела, лишь на миг напрягшись, и затем устроилась поудобней в его оберегающем тепле. Не знаю почему я испытывала потребность в защите — он доказал, что был моей самой величайшей опасностью. Но по какой-то причине я воспринимала его величайшей защитой и, закрыв глаза, я уснула.

ЛЕЖАТЬ В ПОСТЕЛИ С РЕЙЧЕЛ В МОИХ ОБЪЯТИЯХ было истинным адом, и это было лишь начало его расплаты. Если он сможет подарить ей хотя бы крошечную долю мира, тогда так тому и быть, и неважна цена. Неистовое возбуждения было незначительной пыткой, верно?

Как же он дошёл до этого в его бесконечном существовании? Он гордился тем, что бы равнодушный и контролировал всех и вся, кроме Сары, и её утрата стёрла последние частицы мягкости в нём. Потребовалось слишком много времени на осознание, что он стал монстром, каких презирал больше всего. Он может и не был сучонком Уриэля, но подошёл к этому слишком близко и, лишь толкнув Рейчел на порог смерти, он осознал это.

Он до сих пор чувствовал её вкус — сладость её желания, насыщенность её крови — и ему хотелось застонать. Он не осмелился уснуть. Вероятней всего ему будут сниться эротические сны, обстоятельно шокирующие её.

Он не мог перестать думать об этом: как она в итоге приняла его, обхватила ногами и привлекла его глубже; нежные звуки потребности, которые срывались с её губ, когда он входил в неё; то, как она откинула голову и изогнула шею, притягивая его рот, как он пил сытную, усиливающую его кровь из неё.

Проклятье, кого он обманывал? Взятие крови было ритуалом, обдуманным, священным актом, актом исцеления и мощи. Это было самым эротичным актом, на который Падшие были способны, и это связало его с ней.

«Боже», — подумал он, содрогнувшись. И всё же он знал. Знал, что так оно и будет, что они были связаны, ненавидит она его или же нет. Она тоже знала это, даже если отказывалась признавать это. Он ожидал, что она продолжит сопротивляться этому. Он позволил бы ей, постольку поскольку. Он бы дал ей больше времени, если бы у него был выбор, но Уриэль подобрался слишком близко. У Азазеля не было иного выбора, как отбросить своё сомнение и неуверенность. Он позволит ей оставить при себе свои сомнения до тех пор, пока это возможно. Ещё одно, что он задолжал ей.

Её волосы касались его лица и должны были щекотать. Но вместо этого они ощущались шёлком на его коже. Он вспомнил, каково было почувствовать себя так по отношению к женщине, физическую связь, которая никогда не уйдёт. И он понял вину, которая сильно отягощала его. Вину, которая не имела никакого отношения к Саре и касалась исключительно его сама и его собственного гнева. Сара отпустила его, давным-давно. Сейчас настало время ему отпустить её.

Рейчел погрузилась в глубокий сон, явно устав. Он не стал брать много крови у неё, чтобы внести свой вклад в её усталость — по сути, он умышленно отказал себе, как бы сильно не хотел. Всё это было бы приемлемо, в его острой необходимости защитить её. Но сила первого истинного спаривания была сокрушающей, и она могла проспать весь день.

Это было неважно. Им надо было спланировать войну. Она могла поспать, и он вернётся к ней.

Она могла поспать.

НА УЛИЦЕ УЖЕ БЫЛ ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР, когда я, наконец, проснулась, одна в большой постели. Меня затопили странные чувства: восторг и ужас, роскошная усталость и уверенность, что я должна суетиться, сильное физическое удовлетворение и глубокое сексуальное желание. Я снова хотела его. Я хотела его меж моих ног, склонившегося надо мной, покрытого потом, врывающегося в меня. Я хотела его рот на моей шее, пьющий то, что только я одна могла дать ему.

Я заставила себя выбраться из постели и направилась в ванную комнату. Я пребывала в таком тумане, что едва могла оценить элегантность уборной; но после нескольких минут под душем, который ощущался нежным водопадом, я почувствовала себя гораздо более живой.