Демон

— Я просто не знаю, как эту чертовщину разыграть, — признался Пенни Ники Максу. — Если идти по официальным каналам, нам не даст жить пресса. Сенатор окажется в глубоком дерьме. Да и кто может утверждать, что полицейские справятся с Виктором? С другой стороны, что-то мне говорит: зови ребят с бляхами…

Ники Макс задержал палец на черной клавише.

— Куда ни кинь…

Пенни заглянул в свою чайную чашку.

— Так близко. Вчера мы были так близко.

Ники Макс фыркнул.

— Близко не считается.

— Мы гонимся за ним в парке, и он исчезает у нас перед носом. Проглочен толпой. Иисусе, Ганис нам его показал, оставалось футов десять, и…

— Кстати, о Ганисе, — прервал его Ники Макс, — он в этом деле на нашей стороне не будет. Он, конечно, уже обкакался, думая о Викторе, и говорить ни с кем не захочет, особенно с полицией. Если натравить на него закон, знаешь, что он скажет? Он скажет: «Какой Виктор?» Твое слово против его, вот и все. А у него вес большой, не забывай об этом. И еще вот что. Не обижайся, но ты ведь встречаешься с его женой, и будет выглядеть некрасиво, если ты его в чем-то обвинишь, моя мысль ясна? Так что…

Виктор. Когда они его потеряли в толпе, каждый звук только усиливал ярость Пенни. Детский смех, одинокий саксофонист у озера, мужчина, окликающий женщину по имени, отдаленные барабаны, скрежет роликовых коньков по тротуару. Ярость в нем разбухла до опасного, убийственного уровня. Дыхание настолько участилось, что он обессиленный прислонился к дереву. Сплошные нервы.

Закон Мэрфи до самого конца. Все, что может подвести, подводит. Акико появилась не вовремя. Толпы в парке. Толпа у входа в музей, люди входят и выходят. А когда Пенни и Ники примчались в грязный отель на углу 41-й улицы и Восьмой авеню, где остановился Виктор, они обнаружили его дверь открытой. У него побывали гости.

Наркоманы, решил Пенни. Они оставили стены и потолок, но больше почти ничего. Все личные вещи, одежда, пища исчезли. В поисках чего-нибудь, что можно продать и купить дозу, тонкий матрас вытащили в пропахший мочой коридор и разрезали на полосы. Даже драный ковер наполовину закатали.

В результате получилось Виктору на пользу. Комната теперь не содержала ничего, говорившего о его присутствии. У регистратора Пенни узнал, что Виктор поселился под именем Джорджа И. Больше демон ничего не был обязан сообщать администрации. Имя и двадцать долларов за ночь вперед.

Сейчас, в музыкальной комнате, Пенни печально проговорил:

— Если бы Акико ушла, когда я ей сказал, не задержалась из-за вещей, мы могли взять этого гада. А как только Полтава ее увидел — все, конец.

— Ладно, чего там, она и так переживает. Накладка вышла, бывает. Ты все еще хочешь, чтобы я заехал за ней в галерею, не передумал?

Пенни отхлебнул холодного чаю.

— Да. Я сегодня вечером буду с сенатором. У нас три вечеринки и два официальных приема, когда вернемся, не знаю. Пока меня нет, здесь все обеспечиваешь ты с Бобом Хатчингсом. Виктор где-то там, и рано или поздно даст о себе знать.

Зажужжал интерком. Пенни прошел по ручной работы конопляному ковру к карточному столику в английском стиле, поднял трубку и нажал кнопку интеркома.

— Пенни. — Он выслушал, сказал «спасибо» и нажал другую кнопку. — Ну, как? — спросил он. — Хорошо. Я рад, что у нее все в порядке. А что случилось?

Слушая, он хмурился, вроде бы даже задерживал дыхание, наконец проговорил:

— Да, спасибо, я сейчас же это сделаю. И перезвоню чуть позже.

Он с силой опустил трубку и повернулся к Ники.

— Пойдем.

— Куда?

— Надо найти телевизор. Новости, новости…

Он трусцой побежал к двери, а когда Ники спросил, почему спешка, Пенни объяснил, что по телефону он говорил с Мейером Уэкслером. Тот звонил, потому что в новостях…

— Что в новостях?

— Виктор, — торопливо бросил Пенни. — Виктор мертв.

Глава 23

Все военные действия, писал Сунь Цзы, основаны на обмане. Поэтому — когда способен напасть, кажись беспомощным. Находясь вблизи, убеди противника, что ты далеко. Умей заманить его чем-нибудь. Притворись, что у тебя полный развал, и уничтожь его. Если он сильнее, избегай встречи. Пусть считает, что ты слаб, и становится самоуверенным. Когда он отдыхает, надоедай ему. Если объединен, раздели. Нападай там, где он не готов. Наноси удар, когда его меньше всего ждут.

* * *

В Чайнатауне Нью-Йорка Хандзо Гэннаи вышел из такси перед кинотеатром «Кэнэл» в начале четвертого пополудни. Он подошел к билетной кассе, купил билет у молоденькой китаянки с роскошными волосами и вошел в прохладную темноту почти пустого зала.

Хандзо по центральному проходу шел до второго ряда, там сел на третье место слева. Нервно потирая свою высохшую руку, он оглядывал зал. Как обычно, темнота его беспокоила. Он ее с детства ненавидел, с того времени, когда мать в наказание сажала его в большой упаковочный ящик.