Демон

Электрическая машинка вызвала уже знакомую боль. Полина лежала на спине, тупо глядя в потолок. Левая рука Бориса Дроздова блуждала по ее бедру, растягивая кожу. Не смотря ни на что, он был мастером своего дела. Иногда Полина поднимала голову и смотрела на новый рисунок, медленно покрывавший ее белую кожу. Он разрастался, становился все больше. Жжение усиливалось, медленно перерастая в нестерпимую боль. Заметив это, Борис налил Полине выпить. Спиртное снизило боль и принесло беззаботность. Рисунок, покрывший кожу бедра, медленно начинал переползать на ягодицу.

Борис прекратил работу, когда Полина почувствовала тошноту и головокружение. Она поднялась со стола и посмотрела мутнеющим взглядом на разросшуюся татуировку. Ненавистное ей слово все еще резало глаз своей яркостью.

- Что это значит? - с пьяным недоумением спросила она Борис.

- Это очень сложный рисунок, - он стянул с рук резиновые перчатки и выбросил в урну.

- И что?

- Я не смогу нанести его за один день. Ты хочешь попасть в больницу?

- Нет.

- Одевайся. Я отвезу тебя домой, - сказал ей Дерек.

- Подожди, я обработаю рану, - Борис промокнул марлей кровь и наложил повязку.

- А когда мы сможем продолжить? - Полина пыталась собраться с мыслями.

- Через пару дней.

- Понятно, - она с трудом стояла на ногах.

Дерек помог ей обуться, отвез домой, проводил до двери.

- Я не буду тебя благодарить! - замотала головой Полина.

Дерек молча дождался, когда она откроет дверь, и только после того, как Полина зашла в дом, уехал.

***

Ганс Груббер был прямолинеен в своих желаниях. Дела, которые привели его в чужую страну, были закончены, и теперь он хотел провести оставшееся время в приятной компании миловидной девушки. Ганс вспоминал жену Роберта Степченко. Эта зрелая женщина произвела на него впечатление, однако, тратить время на ухаживания он не собирался, да и не было у него этого времени.

Прием, который Роберт устроил в честь приезда начальника, остался далеко в прошлом, однако кое-что Ганс Груббер сумел запомнить. Во-первых, это была жена Роберта, Лизавета, во-вторых, ее друг - Дерек Стэплтон и, в-третьих, девушка, на которой ненавязчиво акцентировал его внимание Дерек, когда они ненадолго остались наедине. Молодая, свежая, словно дивный плод, который созрел совсем недавно, но уже сорван с дерева и готов делиться своей сочной мякотью. Дерек говорил так мало и так точно, что каждое его слово попадало в цель, пробуждало желания, фантазии.

- Поговори об этом с Робертом Ефимовичем, - сказал Гансу Дерек на английском.

- Причем тут Роберт Ефимович?

- Доверься мне, я знаю много альковных тайн этого города. В конце концов одна ночь ее ни к чему не обяжет, ведь она даже не замужем.

- Какие цели преследуешь ты?

- О, не волнуйся, они никогда не пересекутся с твоими.

- Это хорошо, иначе я раздавлю тебя, как червя.

- Конечно, раздавишь.

Дерек взял пожилого бизнесмена под руку и повел к шумной компании, где находился Роберт Степченко. Спустя пару минут он устроил так, что Роберт Ефимович и Ганс Груббер остались наедине, лицом к лицу. И Роберт Ефимович не мог отказать. Не здесь, не сейчас, не при таких обстоятельствах.

***

Анна Фалугина приехала к своей сестре с гордо поднятой головой и подавленным настроением. Снова все получилось, так, как говорила Лизавета Степченко. Старшая сестра всегда оказывалась права, и это выводило Анну из себя.

Ей было уже почти тридцать лет, из которых двенадцать она прожила независимо. В отличие от Лизаветы, считавшей, что жизнь младшей сестры не сложилась, Анна редко оглядывалась назад. Лишь в последний год разочарование стало слишком сильным, заставив переосмыслить прожитое. Она крепко держалась за своего последнего мужчину. Держалась до тех пор, пока не поняла, что ее старания напрасны. Она не винила его за принятое решение. В чем-то в распаде их отношений была виновата она сама. Жить вместе и проводить вместе время, было совсем не одно и то же. Анна поняла, что нравится мужчинам на ночь, неделю, месяц, но что касается совместной жизни, то здесь она мало привлекала их. Поняв это, Анна поняла и то, что не сможет измениться. Так она снова осталась одна. Можно было вернуться либо к родителям, либо к старшей сестре. Из двух зол, Анна выбрала второе.

Нарекания Лизаветы трогали лишь внешне. Внутри она уже давно научилась не придавать подобной критике значения. Лизавета была ее сестрой и всячески хотела помочь - вот что было сейчас главным.

- Нужно определиться, где ты будешь жить, - в первый же вечер сказала Лизавета.

- Я не буду против, если ты разрешишь мне остаться у тебя, - Анна пыталась себя заставить мыслить не так, как раньше. - Я бы хотела научиться готовить и… - последнее далось ей с трудом. - У тебя двое детей. Думаю, что я могла бы гулять с ними.

- Детям нужна мать, - ревностно заявила Лизавета. - Хотя, думаю, тетя им тоже не помешает, - она улыбнулась сестре. - Признаться честно, странно слышать от тебя подобные слова.

- Мне и самой это кажется странным.

- Поэтому, думаю, будет лучше, если мы подыщем тебе отдельное жилье. Ты сможешь жить у нас или одна по своему желанию.