Демон абсолюта

Месяц спустя авангард армии подкрепления атаковал. Он был разбит; интендантство Кута в тот же день обнаружило, что украдена тысяча мешков муки. Однако Нур-Эддин, по всей видимости, отступил перед основной частью корпуса английской армии. Фон дер Гольц заменил его Халиль-пашой[188], прибытие которого к Ктесифону было уже делом решенным, и обещал тому две дивизии подкрепления. Нур-Эддин уже окопался вокруг Кута, на пятнадцать километров траншей, и в Месопотамии начались дожди.

20 января [1916 г.][189], Эйлмер атаковал снова, но должен был отступить, потому что начался разлив Тигра. Он вновь предпринял атаку два дня спустя, но напрасно: он потерял четверть своих сил, индийские солдаты начали дезертировать; в Куте оставалось продовольствия на четырнадцать дней[190].

Тауншенд приказал обыскать город, нашел зерно, складированное для караванов из Персии. Он собирался предпринять вылазку с тремя тысячами еще годных к бою людей, чтобы соединиться с Эйлмером за турецкими линиями. Но это значило оставить туркам всех раненых…

Город перешел на половинный паек[191]. Цинга присоединилась к бери-бери. Начали забивать лошадей, но индийские солдаты, которые отказывались есть конину, скоро были неспособны сражаться[192]. Разлив Тигра увеличился: гарнизон и жители наводили дамбы. Эйлмер, не получая новостей о подкреплениях, которых ждал из Галлиполи, должен был атаковать без них; напротив, турецкие войска, обещанные фон дер Гольцем, прибыли в Мосул. И если бы турки разрушили большие дамбы в верхнем течении Тигра, вся равнина была бы затоплена, и наступление Эйлмера невозможно.

Но русская армия, которая только что заняла Эрзерум, спустилась к Багдаду через Персию и блокировала Кирманшах[193], последний иранский город. Хотя русские телеграммы были оглашены в Куте, дезертирство в индийских войсках увеличилось.

Слабым местом линий турецкой блокады был редут Держалла перед Эссином, который должен был первым задержать Эйлмера. 25 февраля было условлено, что Тауншенд (интенданты которого за три месяца смогли достать дерева), когда появится английский авангард, сумеет под вражеским огнем навести два временных моста в направлении этого редута.

В тот же день немецкая авиация бомбардировала Кут в первый раз.

29-го русские были в Кирманшахе; но непрекращающийся проливной дождь обездвижил Эйлмера. Турки укрепили редут. В конце недели — Эйлмер все еще не атаковал — к туркам перешли арабские перевозчики: они знали, что Тауншенд готовил временные мосты. Плавающие мины, отнесенные дрейфом, направленные против турецкого транспорта, отзывались на песчаных берегах, взрываясь среди ночной грозы с фантастическим и напрасным шумом… Наконец 8 марта на рассвете яростная канонада началась на гребне Эссина. Туман сгустился на песках, едва разрываемый взрывами снарядов Эйлмера на редуте. Защитники Кута видели, как турецкие резервы прорываются к нему в тумане, взбираясь туда, где шла невидимая битва. После полудня туман улегся. Под скорбным красным солнцем, среди размокших песков, пахнувших морем, турки занимали гребень. Редут не был взят.

Послезавтра Халиль-паша предложил Куту сдаться. Через месяц паводок мог достигнуть максимума и унести большую часть защитников. Тауншенд сознавал, что экспедиционный корпус недостаточно силен, чтобы его освободить: а Халиль ожидал еще четыре дивизии. Тауншенд передал послание в штаб Басры: стоит ли ему вступать в переговоры? Он собирался сдать город, если турки позволили бы ему соединиться с Эйлмером, вместе со своими людьми и ранеными. Басра передала послание в Лондон, там, в свою очередь, ответили: «Нет». В это время Лоуренс был вызван в Месопотамию[194].

12 марта Эйлмер был освобожден от командования[195].

Генерал Горринг, который уже взял Ансарийе, заменил его. 15-го река затопила траншеи на передовой, изолировав большинство лучших оборонительных сооружений. В конце месяца насчитывалось около шестисот случаев цинги, начиналась жара.

Горринг должен был атаковать 5 апреля. 4-го вечером осажденные увидели, что на гребне Эссина зажглись турецкие сигналы. Сначала зеленые огни, что значило: «направьте боеприпасы», потом красные: «враг наступает». Утром Горринг телеграфировал: турецкие линии на передовой были разбиты.

Артиллерия Кута обстреливала транспорт, который доставлял вражеские подкрепления к Эссину. За гребнем слышалась напряженная канонада боя. Горринг не телеграфировал. На завтрашнее утро[196] активность транспорта возобновилась: очевидно, были поспешно вызваны новые турецкие подкрепления. Цепь кораблей была затоплена, затем установился туман. Когда он рассеялся, миражная дымка укрывала Эссин, огромный, как в опере, оазис, содрогавшийся от взрывов пушек. За миражной водой поднималась к городу настоящая вода. Все годные к бою люди были брошены на дамбы. Радиостанция Кута посылала сигналы, но они терялись в тумане; главный радист, единственный техник, был ранен. Наконец в десять часов вечера пришло сообщение от Горринга: «Не стреляйте в направлении реки». И все.