Демон и Бродяга

Ведь никто же не поручится, что джинн показал ему правдивое будущее. Может, незаметно траванули его наркотиком и выдали пару трюков. Усыпили его бдительность, убедили, что светлое будущее уже в кармане, и все с одной целью – чтобы он вытащил из Читы Бродягу. А вдруг Бродяга нужен летучему народу совсем не для победы над басурманами?

– Где свистит? – напряглась Варвара. – Да не туды гляди, Кузнец. Бона, цепь видал?

Артур так и не дожевал очередной бутерброд, который с большим рвением соорудила ему атаманша. Кряжистое, необычайно крепкое дерево росло посреди дороги слишком быстро. Росло на глазах, с хрустом раздвигая пласты асфальта, высвобождая глинистую жижу. Росло, как живая* мина, которую нарочно подложили на автостраде. Но Варвара имела в виду другое. Примерно на высоте человеческого роста вокруг массивного ствола обвивалась цепь из черного металла. Коваль не сразу понял, отчего не заметил толстую цепь в первую секунду.

Она врастала в кору.

– Нечисть близко, – потянул ноздрями Бродяга. – Эй, Лука, посматривай там!

– Как есть ловчее семя, – глухо отозвался пулеметчик. – Там дальше, за оврагом, еще два вижу. Те пустые. И еще два, прямо, только далеко.

– Это кто ж столько ловчих семян раскидал? – пробормотала Варвара.

– Дык китайцы, – посетовал мортус. – Будто не знашь. Повар Хо им и продает, оттудова таскает, из-за зеркала. Оттого его нечистая крепко любит…

Коваль все еще не понимал.

– Так это и есть ловчее семя? Пойдемте срубим дерево, если в объезд никак.

– Ага, срубим, – иронически скривила рот атаманша. – А дерево просто так не растет.

– Ловчие семена бросают там, где нечистая сила частенько шарится. Вдоль трактов проезжих кидают, – Бродяга неторопливо выбирался наружу. – Вдоль дорог, вокруг Читы тоже. Сколько мы купили, Варварушка? Три дюжины?

– Так и батя еще дюжину мне оставил, – покивала атаманша.

Цепь на черном баобабе снова дернулась, разметав вокруг щепки. Тот, кого привязали с обратной стороны, должен был обладать огромной силой.

– Это что, дефицит, семечки эти? – искренне озаботился Артур.

Он не видел того, кто привязан к стволу, зато отлично видел тех, кто валялся в прелой листве. За сгоревшим автобусом, в глубокой придорожной канаве, президент насчитал четыре человеческих трупа, давно усохших, обглоданных до костей лесным зверьем.

Над пустыней из пробковых глыб прокатилась волна, будто вздохнул спящий великан. Артур подумал, что к ним очень легко смогут подобраться, когда кони вступят в границы наноса. Ему вообще крайне не нравилось, что анчар вымахал посреди трассы именно в этом месте.

Где его не объехать.

– Что такое «дефицит»? – округлила глаза Варвара. – Ты того, вон чо, говори понятно, а то – не посмотрю, что колдун, дам по башке-то.

– Судя по одеже, двое – наши, русские охотники, а двое – китайцы, – негромко сообщил Бродяга. – Напоролись тут на свистуна. Он человечину не жрет, волкам оставляет.

– Худо дело, – поддакнула атаманша. – Уж не разводит ли свистунов сам Повар Хо? Чтоб потом травить, ага.

Бродяга рассмеялся.

– Ловчие семена продает Повар Хо. Но есть и другие китайцы, якобы достают их там, где он монашествовал, – в храме Девяти сердец. А уже разведением занимаются колдуны из рода мандарина Ляо. Разводить их на приплод – пожалуй, опаснее, чем воровать за зеркалом.

– А у кого Повар Хо их ворует?

– А он рази кому поведает? Ты ж с ним, почитай, ночь провел, рази не углядел, каков хитрец? Только семена эти – оттудова, изнаночные они. Хоть расшибись – нигде тут не найдешь. А даже те, что колдуны из рода Ляо размножать пытаются, дальше второго поколения приплод не дают. Одно дерево сохнет, от евонных колючек дюжину молоди еще кое-как можно вытянуть, да и те уже жидкие. Хоть нечисть и ловят, ан нет в них той силищи, как в матке. Потому все время новые семена в цене. Ты сам-то в храме когда бродил, чего не выпытал?

– Да мне как-то ни к чему… А дорогие они?

– Дорого продают, но семена того стоят. Ты хоть смейся, Кузнец, хоть плачь, а благодаря ловчим семенам Варваркин батя здорово нечистую вокруг Читы поразгонял. Дремлет такое семя в землице, наружу не просится, пока свистун либо болотник какой, лешак не зачастит. Тогда семя в рост поднимается, мигом тянется, да ты и сам видишь…

Коваль видел. Сомнений не осталось, дерево замедлило рост вверх, но продолжало укрепляться в толщину. Бродяга, кряхтя, спустился вниз. Антип, приседая, волок с платформы что-то длинное, завернутое в брезент. Вздрогнули под ногами остатки асфальта. В сотне шагов к западу пробковая пустыня прогнулась волной, изменила рельеф и придвинулась на несколько метров. Треснули и провалились в желтую труху молодые лиственницы, с криком поднялись в воздух птицы.

Линия горизонта безбожно двоилась и даже троилась в глазах. Ковалю показалось, что за волнистой полосой пробковых песков маячит несколько кирпичных построек, что-то вроде придорожного поселка. Но домики текли и извивались в нелепой пляске, даже когда президент наводил бинокль.