Демон и Кикимора

Амнезия – крайне удобная вещь, оказывается. Шаг за шагом я подводил врача к версии, что по каким-то делам приехал во Флориду, где меня ограбили, шарахнули по голове и забросили в болото к крокодилам на угощение. Или аллигаторам, так правильнее называть, один хрен – зубастые. Это тебе не Полесье с лягушками и ужами. Ну а что не сдох и выбрался на сушу – извините, больше так не буду.

При себе не осталось никаких вещей, явно связывающих с XXI-м веком. Джинсы – с надписью по-английски на заднице и без даты производства, куртка вообще без бирок. А болотными сапогами мало кого удивишь и в тысяча девятьсот сорок втором году.

Когда Паркер готовил меня к выписке, а я раздумывал, что делать в чужой стране без документов и денег, под самое Рождество меня наведал неожиданный визитёр. Он настоял, чтобы я накинул что-то тёплое на больничную хламиду и вытащил во дворик. Тёплое? Да в Майами в декабре теплее, чем в Полесье бывает в сентябре.

– Первый лейтенант Майкл Лоевич, ВВС США, – отрекомендовался гость.

Я таращился на него во все глаза. И было от чего.

Невысокий, крепкий, кряжистый. Большая круглая голова. Русые прямые волосы, коротко постриженные. Тёмно-серые глаза, мелкие черты лица, нос пуговкой. Да большинство в Мотоле точь-в-точь подходит под это описание! Разве что Андрюха вымахал до метра восьмидесяти и лицом на них мало похож, а Лоевич не выше метр шестьдесят пять.

Он повернулся спиной ко мне и потопал вглубь больничного двора, уверенный, что не отстану. К его форме ВВС США совершенно не подходил огромный баул. Такой видел у таджикского гастарбайтера в Москве, но не у военных.

Опустив сумку-великана на траву, летучий лейтенант предложил присесть на скамью и угостил сигаретой. Первой приличной в 1942 году. Шериф смолил какую-то дрянь, три недели в дурке вообще пришлось воздерживаться.

– Андрей! – он свободно перешёл на русский. – Ты правда попал к нам из Полесья? Там родился?

– Стоп-стоп, Майкл! – я отгородился от него ладонями и английским языком. – В эту игру уже играл. В качестве приза – смирительная рубашка и успокоительный укол в задницу. Я приехал из какого-то северного штата, меня ограбили и кинули в пасть аллигатору. Оказался невкусным. Тот меня выплюнул, я вылез на берег. Головка бо-бо, адрес не помню. Даже штат. Нью-Джерси? Нью-Йорк? Кстати, контузия – отличная отмазка, чтоб не призвали в армию.

– Нью-Джерси и Нью-Йорк на Восточном побережье, а не на севере, – меланхолично возразил американец и тоже зажёг себе сигарету. – Давай так. В офисе шерифа тебя обыскали. И обнаружили нечто, совершенно не соответствующее байкам про ограбление и потерю памяти. Твой доктор этого не видел. А военная разведка докопалась до всего.

Он швырнул мне на колени паспорт гражданина Российской Федерации с двуглавым орлом. Что внутри, мне хорошо известно. Моя рожа на фото и дата рождения, которая наступит через тридцать восемь лет. Бляха муха, как я забыл…

Глава 3

Самось

Согласитесь, когда некто крутит в руках твою ксиву (пусть не мою лично, а паспорт Андрея Полещука, ангелам и демонам документы не положены), выданную в далёком будущем, и не объявляет меня самозванцем, вполне допуская попаданство в прошлое, это наталкивает на определённые мысли.

– Спасибо, сэр. Думал – потерял его, – промычал я как бы из вежливости, на самом деле, лишь чтобы выиграть время и собраться с мыслями.

– Качество исполнения профессиональное. Не похоже на поделку руками слабоумного идиота с галлюцинациями про перенос во времени. Колись, откуда свалился на нашу голову.

– Паркеру не сдашь?

– Не сдам. Более того, увезу тебя с собой. Дам работу, документы, статус. Ты же не сможешь вернуться обратно… в будущее?

– Могу. Но только если проживу здесь полсотни лет и не откину копыта.

– Долгой жизни обещать не буду, – усмехнулся Майкл. – Война. Но ты давай – рассказывай. Без утайки. И начни с главного: случайно ли оказался в Полесье? Или твои предки тоже оттуда?

– А твои? Выглядишь таким же полешуком, как и я.

– Правильно заметил. Внешне даже в большей степени, чем ты. Мои – из-под Пинска. Приплыли в 1912 году и остались. Я уже тут родился, через год. Потом младшие сёстры. Мама жива, отец погиб в Европе в восемнадцатом. Но обо мне хватит. Давай твою историю.

– Моя история… Ну, слушай. Я тоже из ВВС. Российских. Командир экипажа тяжёлого четырёхмоторного бомбардировщика. С американцами не воюем, но отношения в целом скверные. Скажем так – терпим друг дружку из последних сил.

– Здесь аналогично, – кивнул Майкл. – Вместе с Россией только потому, что общий враг. Продолжай.

– Был ранен. Ушёл со службы. Объявил себе отпуск, чтоб решить с дальнейшей жизнью. Поехал на родину. Там друг детства предложил забраться в болота, к заповедным островам.

– В ноябре? Там же холод собачий! Время Зюзи наступает, зимнего нечистика.

– В июле. Это сюда я попал в ноябрь. Короче, пошли мы по тропе. Начали лоймы баловать. Едва не утоп.

– Не удивительно. А как спасся? – слушать спокойно американский офицер не умел, поминутно вставлял пару копеек. Или, скорее, пару центов.