Демон искушения (ЛП)

Безумно медленно он начал нисхождение с вершины к основанию горы, и был вознаграждён ворчанием эльфа, не сводившего с него синих пронзительных глаз, которые теперь были на несколько оттенков темнее, нежели обычно. Величественный древний Король, фривольно раскинувшийся на троне и, казалось, абсолютно не волновавшийся о том, что кто-нибудь может их застать за столь интимным занятием, рождал в голове Барда множество самых разных фантазий, от которых сбивалось дыхание, а член наливался кровью.

Тонкие пальцы зарылись в чёрные мягкие волосы, заставляя их обладателя двигаться в темпе, который нравился Трандуилу. Подчиняясь желаниям требовательного эльфа, мужчина нежно очертил кончиком языка головку идеального члена, посылая электрические разряды сквозь напряженное до предела тело. Лесной Король хотел было отвесить смертному пару ласковых, но в тот миг, когда нелицеприятные слова уже готовы были сорваться с губ, его член оказался в горячем влажном рту Барда, и тишину тронного зала опорочил развратный протяжный стон. Этот стон стал спусковым крючком для короля Дейла. Теперь его голова, направляемая ладонями эльфа, плавно скользила по стволу, а губы и язык фанатично поклонялись пульсирующей плоти, как божеству, которое распадалось на части под его настойчивыми ласками. Громкие стоны, срывавшиеся с полуоткрытых губ древнего существа, набатом отдавались в голове Барда, и эти томные порочные звуки вкупе с румянцем на бледных щеках Короля Эльфов лишь подбрасывали поленья в пламя его желания. И потому мужчина позволил пальцам скользнуть вниз, дабы бережно, почти невесомо убаюкать в ладони судорожно поджавшиеся яички. Его действия были оценены по достоинству — надрывным криком и страстным танцем поджарых бёдер, толкавшихся в его гостеприимный рот.

Бард хотел выжать из этой битвы по максимуму. Он желал видеть, как гордый и надменный Король эльфов распадётся на мириады осколков на своём помпезном троне, как Трандуил будет умолять его о пощаде, как любовник утратит способность мыслить здраво и связывать слова в осмысленные предложения. Это было совершенным в своей чистоте безумием, и тем не менее, Бард наслаждался каждым мгновением.

Мужчина прокручивал в голове разные сценарии, когда ступил на эльфийскую тропу, но чего он никак не ожидал, так это того, что станет причиной помешательства Лесного Короля. Но как бы дико это не звучало, он — лодочник и барыга из захудалого городишки — смог приручить это дикое и гордое создание Илуватара.

На пике страсти Трандуил был совершенен. Раскрасневшийся, судорожно хватавший губами воздух, беспомощный и невероятно ранимый. Настоящий. Это зрелище было сродни наркотику, который проникал в кровь и вызывал устойчивое привыкание, стоило хоть раз принять его. Перед этим демоном искушения невозможно было устоять. Бард желал его на клеточном уровне.

«О, боги...» — подумал брюнет, пытаясь подавить рвотный рефлекс и расслабить горло, в которое беспощадно вбивался каменный член. Непроизвольно он начал давиться кашлем, но сильная рука не позволила ему отстраниться, заставляя идти до победного конца. И спустя секунду мужчина получил свой трофей.

Древнее божество было бесцеремонно низвергнуто со своего Олимпа и теперь металось по трону, издавая самые красивые и совершенные звуки, которые доводилось слышать простому лучнику, и разрядилось в его горло фонтаном горячей спермы, беспомощно хватая ртом воздух.

Леголас смерил любовников испепеляющим взглядом. Со своей стратегической позиции сын Трандуила всласть налюбовался завораживающим действом, которому те предавалась с завидной самоотдачей и нешуточной страстью. Но всё, что мог позволить себе наследник Лесного Короля, так это шпионить за отцом и его новой пассией, сверкая синими очами в тусклом свете свисавших с потолка фонариков, да кусать локти от осознания собственной беспомощности.

Тем не менее, вовсе не то, чем занимался Трандуил с Бардом, заставляло вулкан в груди юного принца Эрин Гален плеваться раскалённой лавой, а скорее мечтательное выражение, застывшее на лице его отца. То, что Леголас увидел в синих глазах, столь похожих на его собственные, вонзилось в грудь острым кинжалом, пройдя в миллиметре от замершего сердца, едва не прикончив его и пробудив ото сна чувство, о существовании которого он даже не подозревал. Всепоглощающая, пожирающая, выворачивавшая наизнанку нутро ревность. Этакий огонь для супа любви с приправой отношений, долькой скандалов и гущей разврата.

По крайней мере, это было то, что принц ощутил в первые минуты слежки за отцом. Но время шло, а необузданное пламя, поглотившее все его мысли и чувства, подобно неконтролируемому лесному пожару, перемежилось с лёгким возбуждением. И чем дольше Леголас наблюдал за сладкой парочкой, тем явственнее осознавал, что хотел бы сейчас оказаться на месте Трандуила. Он как будто смотрел на себя со стороны. Как будто это не его отец сейчас плавился под искусными ласками смертного, а он сам.