Демон-хранитель

Отдых пошел на пользу, Алексей уже ощутил вкус остывшего бульона, который теперь оседал на стенках чашки и на губах каплями жира. Он потянулся к кружке с отваром. Амалия или кто-то другой принес обещанное, напиток был еще теплым и уничтожил противное ощущение, к сожалению, без остатка смывая и приятное. Алексей даже смог встать и дойти до дверей, практически не спотыкаясь, с каждым шагом чувствуя себя увереннее. Возвращаться в воспоминания было очень больно, но, похоже, необходимо, – только там он еще мог найти силы, чтобы продолжать жить. Будущее, теперь уже где-то неподалеку срывающееся в пропасть, не манило к себе, не радовало перспективой, но и конца пути Алексей пока еще не видел. Дверь открылась. Темноватый коридор был пуст, а слева доносились приглушенные голоса. Они не доставили такой радости, только пробудили интерес: на кого же там так матюкается Настя и откуда она знает подобные слова? Сейчас всё звучало очень отчетливо, и он снова не удержался от улыбки.

– Вань, а тебе кто разрешил тут подслушивать?

Мальчик смутился, и без замечания Алексея зная, что занят недостойным делом. А родители опять ничего не рассказывают!

– Дядя Лёш, тогда вы объясните… Мы опять собираемся воевать с бункером?

Только слабость помешала громко хохотать, выдавая присутствие тут уже двух шпионов вместо одного. Это потрясающее «мы» звучало не менее абсурдно, чем «опять». Но Ваня упрямо держался за свою версию новейшей истории поселения.

– Папа точно собирается им отомстить, они же дядю Юру убили. – Недетская злость в детских глазах разбилась о безмятежное спокойствие опытного грешника. – Только я не могу понять, когда и как.

Мальчишка всего лишь хотел узнать, не грозит ли умереть и отцу, поэтому и сидел тихо в полутемном коридоре, приложив ухо к щели. Алексей тоже не отказался бы от информации, хоть сейчас предстояло не получить ее, а отдать: взволнованный судьбой отца и старших Ванька все равно будет впутываться во все дела.

– Дядя Юра погиб в бункере, ты прав, Ваня. Только когда будешь думать об этом в следующий раз, припомни еще: а что он там, собственно, делал с оружием в руках? Это была действительно война. На войне бывают жертвы. Дядя Юра и сам это хорошо знал.

– Его они убили, – упрямо повторил Калинин-младший, чем сразу напомнил своего отца.

Алексей мог бы сказать, что «они» сейчас стоят прямо перед глазами, и при желании до проклятой морды врага можно доплюнуть, и это даже ребенку труда не составит. И вспомнил лицо Юрка, на миг промелькнувшее под лампой в коридоре бункера, запачканное серыми полосами от копоти горящего огнемета и забрызганное кровью, чужой кровью, кстати. Схлестнуться с этаким прирожденным «псом войны» было опасно, но тогда лишь боевой азарт завладел телом и разумом. Пули впивались в бетон и рикошетили от металла совсем близко, однако Алексей все равно находил в себе смелость оторваться от удобного укрытия и выпустить очередную порцию свинца в сторону противника. Юрок тоже ничего не боялся. Кроме одного – что враг уцелеет и придется смириться с проигрышем. А если бы за спиной не попискивала испуганная Леночка, то дошло бы и до рукопашной, настолько битва захватила их обоих. Вот в эти слишком краткие минуты Алексей жил полной жизнью, уверенный, что защищает свою женщину, он тогда еще не знал, что самые страшные и болезненные раны получит вскоре вовсе не от Юрка… А тот выскочил прямо под пули, понадеявшись на прикрытие, и Алексей так удачно уложил в цель последний боезапас.

«Они» давно были здесь, но мальчику об этом знать совершенно не обязательно, все равно в его глазах дядя Юра никогда не перестанет быть героем, погибшим за что-то там такое общественно полезное. Звериный оскал и опьянение битвой, которое видел Алексей и ощущал тогда сам, не лезут в рамки легенд и сказок о павших воинах. Был бы паренек постарше, не оглядывался бы сейчас со злостью через плечо в сторону неведомого бункера, а посмотрел убийце прямо в глаза. Но отец все же уберег, не поделился с сыном причиной вечной ругани с дядей Лёшей. И без того слишком рано заканчивается детство, мальчик уже готовится стать мужчиной, не стоило его вооружать кроме ножа еще и ненавистью. Для этого пока не время. Пусть сначала познает сомнение, это полезно.

Алексей присел на пол, потому что стоять было трудновато, тем более наклоняясь к пацану.

– Я тебе могу сказать, что не они убили Юрка, а мы… Я здесь рядом с тобой, я все еще представитель бункера, который ты так ненавидишь. Я не знаю, были ли дети у тех, кого убил сам ваш легендарный воин. Извини уж за иронию. Но кто-то другой сейчас тоже может просить: иди, убей! Убей тех плохих, которые живут в лесу.

– Кого просить? – Ваня озадачился, ведь он никого ни о чем не просил, просто не хотел, чтобы папа тоже вот так вышел за порог и никогда больше не вернулся. Только это он и желал узнать, подслушивая возле столовой разговоры взрослых.

– А попросить они могут Главного Привратника. Только он может отдавать приказы о боевых операциях.