Демон, который всегда ошибался

— Мы в мире со всеми, но этот мир тревожнее, чем обычно. Тонис с Ксилара настроен недружелюбно. Он находится в союзе с гованниканами, заключенном против нашего союзника Метуоро. Но все это не так уж страшно, кроме того, Тонис скоро лишится своей головы.

— Мадам! В чем провинился этот человек, что вы так спокойно говорите о его скорой смерти?

— Таков обычай Ксилара — каждые пять лет отрезать голову своим правителям и использовать ее как метательный снаряд при выборах нового короля. Но хватит об этом, вернемся к нашей угрозе. Может, эта опасность грозит нам из какой-нибудь дальней земли — например, из Швенра, лежащего за Эллорнасом, или из заморского Паалуа?

— Я вспомнил, — сказал я. — Багардо ссылался на слова Мальдивиуса о том, что люди из Паалуа должны обогатить его.

— Тогда лети… я хочу сказать, пусть твое мистическое зрение летит в Паалуа и посмотрит, что замышляет этот народ.

— В каком направлении, моя госпожа?

— На запад.

За время беседы картина в сапфире вновь сделалась расплывчатой, и мне понадобилось некоторое время, чтобы навести резкость. Я заставил свое зрение подняться вверх и мысленно повел его к западу, ориентируясь по солнцу. Мой самоконтроль все еще оставлял желать лучшего — один раз я наткнулся на холм, так что все погрузилось в темноту и оставалось таким, пока я не выбрался из него на другой стороне. Холмы Ира проплывали подо мной, за ними показалась прибрежная равнина и долина реки. Я пролетел над Чемнизом с его кораблями, над эстуарием и над широким голубым морем.

Я летел над морем — милю за милей — не видя ничего, кроме морских птиц, да один раз — кита. Потом в поле моего зрения появилось скопление черных точек. Вскоре они превратились в армаду кораблей. То были длинные, остроносые суда с квадратными парусами, надутыми свежим ветром.

Я спустился ниже, чтобы разглядеть их получше. На палубах виднелись люди, во многом отличающиеся, от новарианцев. Большей частью они были обнаженными, лишь некоторые имели на себе небрежно наброшенные плащи. Моряки были чернокожими, с курчавыми волосами и курчавыми же бородками. У некоторых волосы и бороды были не густо-черными, а рыжевато-коричневыми. Черные глаза смотрели из-под мохнатых бровей, а носы у этих существ были широкими и плоскими, без переносиц.

По мере того, как я описывал увиденное, мадам Роска становилась все взволнованнее. Потом в мои действия вмешались. С полуюта корабля, над которым я повис, выступил костлявый старый паалуанец с белой бородой и волосами. Он держал в руке нечто, напоминающее берцовую кость человека, и взор его медленно скользил вокруг. Наконец он, казалось, сумел разглядеть меня сквозь глубины камня. Старик что-то гортанно крикнул, указывая на меня костью. Изображение сделалось неясным, потом разбилось на отдельные пятна и превратилось в размытое пятно света.

Когда я рассказал об этом Роске, она принялась ходить по молельне, нервно покусывая ногти.

— Паалуане, — сказала она, — всегда были склонны к злобным выходкам. Нужно предупредить синдиков.

— Чего хотят эти паалуане, мадам?

— Запастись продовольствием, только и всего.

— Вы хотите сказать, что они каннибалы?

— Вот именно.

— Расскажите мне, госпожа, что они за люди? Насколько я понимаю, на этом, уровне люди, которые ходят голыми и пожирают себе подобных, считаются неразвитыми дикарями.

Однако паалуанские корабли показались мне отлично построенными и оборудованными. Впрочем, я не очень хорошо разбираюсь в этом.

— Они не дикари, их цивилизация — высокоразвитая, но в корне отличная от нашей. Многие из их обычаев, например хождение голыми на виду у всех и людоедство, мы считаем варварскими. Так что же нам делать? Если я пойду к синдикам, они скажут, что я нарочно пугаю их, чтобы получить место в правлении. Может, ты предупредишь их?

— Но, мадам, если я явлюсь к ним с этим сообщением, то вынужден буду рассказать все, что я увидел. А у меня нет никаких прав требовать внимания.

— Понимаю, понимаю. Похоже, нам придется заняться этим делом вместе. Ах, бремя гражданского долга так изнуряет женщин.

Вскоре мы с мадам Роской, одетой для выхода, ждали носилки. Но тут в дверь постучала ее подруга. Когда эта женщина вошла, начались возгласы: «Дорогая!» и «Бесценная!». Вскоре я понял, что важный разговор с синдиками предан забвению. Обе женщины сидели и увлеченно разговаривали. К тому времени, когда посетительница ушла, отражение солнца потускнело. Приближалось время обеда.

— Сегодня идти уже слишком поздно, — устало сказала Роска. — Успеем завтра.

— Но, мадам! — воскликнул я. — Если этим дикарям нужно всего несколько дней, чтобы достигнуть побережья, не следует ли поторопиться с известием? Как говорят на моем уровне, один гвоздь, вовремя забитый в доску, может со временем спасти десять человек.

— Хватит, Эдим, оставим эту тему. Страшно неприятно, что мадам Маилакис пришла именно в такое время, но не могла же я вытолкать ее за дверь! Это было бы неучтиво.

— Но…