Демон (ЛП)

— Нет, — решительно ответил он. — И ты уже видела, что может случиться, когда ты бродишь одна.

— Но ты защитишь меня, — возразила я.

Он долго и пристально смотрел на меня.

— На твоём месте я бы на это не рассчитывал.

ПРОХЛАДНЫЙ ПОСЛЕПОЛУДЕННЫЙ ВОЗДУХ был тяжёлым от приближающейся грозы, когда Азазель направился к старому ресторану и вошёл в лабиринт комнат под ним. Сколько он себя помнил, Белох был его врагом. Он был гораздо сильнее, чем должен был быть. Хотя Азазель знал, что Тёмный Город существовал так же долго, как и Падшие, а возможно, и дольше, детали были неясны. Воспоминания о собственном заточении здесь были невероятно смутными — он мог вспомнить боль, отчаяние и свою решимость выжить, и не более того.

Он отказывался просить своих врагов об одолжении — особенно когда они, подобно Белоху, наслаждались властью и пытками. И всё же он стоял здесь, в логове Белоха, в качестве просителя. Если он хочет вывести её отсюда в целости и сохранности, ему понадобится согласие Белоха.

— Пожалуйста, — сказал он, и это слово дорого ему обошлось.

Белох посмотрел на него и рассмеялся.

— Ты влюбился, Азазель? — он ворковал, сидя в кресле у камина, скрюченными пальцами он гладил рассерженного кота. — Как мило! Я думал, ты твёрдо решил не стать жертвой Лилит. На самом деле, раньше ты утверждал, что тебе удалось уложить её в постель без эмоций. Ясно, что ты лгал, либо мне, либо себе.

Азазель смотрел на него, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Влюблённость — удел слабоумных людей, — сказал он. — Кроме того, Лилит не помнит о своей соблазнительной силе, она неуклюжа, как школьница.

— Я так понимаю, что школьницы бывают просто очаровательны, — пробормотал Белох. — Хотя, боюсь, я этого не знаю. Соблазн плоти вызывает у меня отвращение. Но есть вопрос, который меня действительно интересует. Ты вкусил её кровь, пожиратель крови?

— Нет. Ты знаешь это проклятие так же хорошо, как и я. Она не моя пара, а мы питаемся только от наших пар. Я вообще не испытывал тяги к её крови.

Он сомневался, что это правда. Он чувствовал запах её крови, пульсирующей под кожей, и его клыки начали рефлекторно удлиняться. Он боролся с этим. То, что он её трахнул, было достаточно непристойно. Пить её кровь в таинстве, предназначенном для связанных браком супругов, было бы величайшим издевательством.

Единственная причина, по которой он поддавался искушению, заключалась в том, что он так долго не был в Шеоле. Слишком далеко от питательного дара Источника. Вполне естественно, что он начал реагировать на неё на чисто интуитивном уровне. Вполне естественно, что он сопротивлялся этому.

— Интересно, верю ли я тебе, — задумчиво произнёс Белох.

— Мне плевать, веришь ты мне или нет. Я хочу, чтобы ты отпустил её. Мы можем найти другие способы получить от неё нужную нам информацию.

— Не говори глупостей, — сказал Белох. — Как только вы вошли в Тёмный Город, вы отдали себя в мои руки. Я не отказываюсь от того, что принадлежит мне. Ты принес её сюда, чтобы Разрушители Правды открыли секреты, которые она хранит внутри, и они это сделают.

— Они убьют её.

Белох улыбнулся.

— Да, так и будет. Лишь немногие выживают после Разрушителей Правды. Ты был одним из тех редких людей. Я уверен, что они будут рады ещё одному шансу с тобой.

Он даже не пошевелился. В комнате было душно и жарко, а огонь потрескивал, как смеющаяся ведьма. Он мог бы предложить Белоху сделку. У него не было причин жить, нет желания продолжать. Если Белох отошлёт её — Рейчел, — обратно в Шеол, Азазель был абсолютно уверен, что Падшие рано или поздно узнают то, что им нужно. Просто это займёт больше времени, но, в конце концов, правда выйдет наружу. Она будет жить, а он умрёт. Это казалось честной сделкой.

— Чего хотят от меня Разрушители Правды? — спросил он.

— То, что ты отказался дать им в прошлый раз, конечно. Ты не помнишь? Нет, конечно же, нет. Я позаботился об этом. Разрушителям Правды нужны секреты Шеола. Как вы выживаете и процветаете наперекор Божьему неодобрению. Что это за стены, которые никого не пускают? Сколько вас всего? Кто, скорее всего, раскается и вернётся в былую веру?

— Как предатель Саммаэль? — он знал, что его голос был ледяным и бескомпромиссным.

— Как мученик Саммаэль, — ответил Белох. — Твоя маленькая девочка может выйти на свободу, если ты откроешься Разрушителям Правды.

Было что-то такое знакомое в этом мягком, соблазнительном голосе. Было бы так легко дать ему то, что он хотел.

— Нет, — сказал он. — Это не мои секреты, чтобы раскрывать их.

— Ну, тогда ты посмотришь, как твоя любовница будет разорвана на куски Разрушителями Правды?

Его лицо было таким же холодным и твёрдым, как мраморный пол под ним.

— Она не моя любовница. И её судьба принадлежит ей.

— И это еще одно дополнительное преимущество, чтобы разрушить пророчество, которое так пугает тебя, — заметил Белох. — Приведи её ко мне сегодня вечером.

— Ты сказал, что она может остаться...