Демон (ЛП)

— Это я, — тихо ответила Элли. — Я замужем за Альфой, и я обеспечиваю кровью таких, как Азазель и Михаил, пока каждый не найдёт свою пару. Это сложный процесс, и ошибка может оказаться фатальной. Только моя кровь и кровь избранных безопасны для одного из Падших. Если он пытается испить кого-то ещё, то заболеет и умрёт.

— Господи, — пробормотала я. — Как будто это не было и так достаточно безумно, теперь ещё и вампиры.

— Пожиратели крови, — мягко сказала Элли. — Из Библии.

— Серьёзно? — на какое-то мгновение я действительно растерялась, задаваясь вопросом, где в Ветхом Завете скрывались вампиры. Где же книга Сумерек, между притчами и псалмами? А потом всё стало яснее. — Моя кровь? Вы думаете, он собирается пить мою кровь? Вы что совсем спятили?

— Я согласна, — сказала Элли. — Ты хватаешься за соломинку, Азазель. Если бы она была твоей парой, мы бы все это знали. Если ты согласишься на это, то убьёшь вас обоих.

— Эм, объяснись, — вмешалась я, мой голос звучал ещё грубее. — Ты сказала, что моя кровь отравит его.

Элли ничего не ответила, и Азазель продолжил:

— Если ты не моя избранная, то есть вероятность, что я осушу тебя прежде, чем умру. В некоторых обстоятельствах потребность становится всё более и более сильной, неконтролируемой. Это случилось несколько лет назад, с Эфраилом.

— Мы не можем позволить себе рисковать Азазелем, — заключил Разиэль.

"Меня он не упомянул", — мрачно подумала я.

— Нет.

В то же время Азазель сказал:

— Да.

— Ты не можешь меня заставить, — это прозвучало как насмешка на детской площадке, но мне было уже всё равно.

— Я мог бы, — спокойно ответил Азазель.

Прежде чем я успела возразить, в разговор вмешался Разиэль:

— Нет, мы не можем тебя заставить. Действительно, нет никакого сомнения, что тело и кровь должны быть отданы добровольно. Если ты скажешь "нет", дискуссия закончится.

Снова воцарилась мёртвая тишина, от чего я почувствовала себя виноватой и раздражённой.

— Но ведь от этого не зависит судьба всего мира, — возразила я.

Выражение лица Элли подсказало мне ответ.

— Азазель, — сказал Разиэль, — ты должен найти себе другого партнёра. Очевидно, ты ошибаешься, считая, что Рейчел твоя избранная. Ты должен искать в другом месте.

— Нет!

Я огляделась вокруг, не в силах поверить, что из моего повреждённого горла вырвался протест. Это не имело никакого отношения к рациональному мышлению. Мысль о том, что Азазель может найти другую, вызвала в моём теле раскалённую добела ярость. Что было ещё одним сюрпризом.

— Прошу прощения? — произнёс Разиэль.

Я даже не взглянула на Азазеля. Я знала, что на его лице отразится торжество, и не могла этого вынести.

— Я же сказала нет, — повторила я. — У вас нет времени на поиски гипотетической избранницы. Это как искать настоящую любовь, она никогда не появляется, когда её ищешь.

— Рейчел, избранная пара… это истинная любовь Падшего, — объяснила Элли.

Я поёжилась. Нет ничего лучше, чем выкопать себе яму поглубже.

— Если он отправится на поиски, то с ещё большей вероятностью найдёт не ту, кого надо, и может умереть.

И будь я проклята, если мой надломленный голос не дрогнул на слове "умереть".

— Тогда что же ты предлагаешь? — голос Разиэля сочился сарказмом. — Мы просто ждём конца света?

Дерьмо. Значит, всё это сваливают на меня? Мне казалось, что я задыхаюсь, все эти тысячелетия давят меня, и я не могу дышать.

— Мне нужно выбраться отсюда, — сказала я испуганным голосом, который, конечно же, едва можно было расслышать. — Пожалуйста. Мне нужно подумать.

Руки, сжимавшие мои запястья, отпустили меня, и я отстранилась раньше, чем он успел передумать, отодвинувшись от стола. Никто не пытался остановить меня, и я выбежала из зала, едва не упав в спешке.

Солнце светило сквозь вечный туман, окутавший Шеол. Все были в зале Совета, единственными живыми существами снаружи были чайки, кружащие и кричащие над головой. Я подошла к кромке воды, глядя, как волны вздымаются и бегут ко мне навстречу.

Теперь я знала, почему боялась океана: сотни и сотни лет назад меня утопил человек, который, как мне казалось, любил меня.

Я заставила себя сесть на песок, наблюдая за бурлящей водой, которая приближалась всё ближе и ближе. Значит, судьба всего мира свалилась на меня? Я бы рассмеялась, если бы это не было так ужасно. Почему всё должно было привести к этому?

Я не душила младенцев. Я не заманивала людей на верную гибель. Но в своём гневе я, как Лилит, совершала другие предосудительные поступки. Я была демоном бури в древней Месопотамии, поднимающим ветер, который погребал города и всех их жителей в песке. Я обрушивала на людей ураганы, тайфуны и торнадо, я обрушивала разрушительный дождь на тех, кто причинял мне боль на протяжении многих лет. Как только я вырвалась из своего сексуального рабства у демонов, моя ярость стала монументальной, и я навлекла её на всех.