Демон Максвелла

Я открыл глаза, взял в руки телефон и поставил «Моби Дика» на паузу. Эта книга приносила мне покой и удовлетворение уже как десять лет; я слушал ее, когда еще не было айфонов и каталогов аудиокниг, когда всё произведение умещалось на восемнадцать недешевых компакт-дисков; когда прогресс шагнул вперед, я стал слушать ее на маленьком MP3-плеере с картой памяти.

Как же быстро двигается прогресс.

Я свернул аудиокнигу и увидел на иконке электронной почты в виде конверта ярко-красную точку. Входящее письмо.

Я открыл приложение.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: Писатель Эндрю Блэк пропал без вести. На месте произошедшего обнаружены следы борьбы.

Я уставился на текст. Внешний мир перестал существовать, превратившись в пронзительный статический шум. Биение сердца отдавалось в ушах. Я слышал глубокий рокот крови, бегущей по темным, бездонным потокам моего нутра.

Я вытянул палец и осторожно прокрутил письмо. Отправителем значился литературный сайт Book Brief; в тексте письма заголовок повторялся, а за ним шла ссылка на сайт, которую я и щелкнул. И увидел вот что:

Эндрю Блэк, автор бестселлера 2009 года «Двигатель Купидона», объявлен пропавшим при невыясненных обстоятельствах. Сегодня утром в его доме полиция обнаружила множественные следы борьбы. Блэк, чья личность так никогда и не была раскрыта, закончил писательскую карьеру и стал затворником после конфликта с издательством. В настоящий момент подробностей о произошедшем нет.

Дрожащими руками я расстегнул карман куртки и достал первый конверт Эндрю, чтобы еще раз взглянуть на адрес на обороте. До прибытия в Халл оставалось двадцать минут. Я закрыл браузер, открыл карты и снова посмотрел на маршрут до маленького отдаленного приморского городка, где, судя по всему, живет Эндрю Блэк.

«Точнее, где он жил до сегодняшнего утра», – подумал я.

Город Оуторн. Крошечная точка, устроившаяся на самом берегу Северного моря, к которой по белому квадрату карты тянулась лишь одна дорога местного значения. Я несколько раз щелкнул по экрану, уменьшая масштаб. Никаких отметок не появилось: на экране все также оставался только Оуторн, тридцать километров одинокой извилистой дороги и нескончаемая, неровная береговая линия. На этом все. Все остальное пространство карты на экране было белым, как чистая страница.

Забытое богом место.

Я грыз ногти и пялился в экран, не понимая, что же теперь, черт возьми, делать.

* * *

Сойдя на станции Халла, я снова набрал Софи. В поезде сигнал был нестабильным, и из девяти звонков успешными оказались только два – и то я попал на голосовую почту, но так и не дождался сигнала записи. Я подумывал, не отправить ли ей электронное письмо или сообщение, но все еще пребывал в сильном шоке от прочитанного и не знал, стоит ли обсуждать такое письменно.

Меня снова перебросило на голосовую почту.

Но соединение не сбросилось.

Бип.

– Софи. Это Том. Перезвони мне, пожалуйста. Это срочно.

Я повесил трубку. Подумал, не отправиться ли мне в центральный полицейский участок Халла, но сомневался, стоит ли что-то предпринимать до того, как переговорю со своим агентом, ведь был весь на нервах. В итоге я решил так: в статье упоминалось, что полиция взялась за дело, и если Софи согласится, я отправлюсь в Оуторн и расспрошу обо всем тамошних следователей. Расстояние до городка вполне приличное, так что у нее будет полно времени мне перезвонить, ну или я продолжу ее набирать по пути и, когда дозвонюсь, вместе придумаем какой-нибудь план.

Но все сразу пошло не так, как я задумывал.

Стоило такси выехать из Халла, как связь полностью пропала, и я несся мимо широких полей, укрытых огромными серыми небесами, отрезанный от цивилизации, неприкаянный и изолированный.

Весь час телефон упрямо показывал значок «Нет сигнала»; он не сменился даже тогда, когда такси остановилось у маленького приземистого здания полицейского участка. Не теряя надежды поймать сигнал, я побродил по улице пару минут. Но ничего не изменилось. Можно было зайти в участок и попросить воспользоваться их телефоном. Или даже найти телефон-автомат, оставить Софи еще одно сообщение с номером автомата и подождать, пока она перезвонит. Но, как я уже сказал, я был весь на нервах и, к тому же, беспокоился об Эндрю. Не мог больше ждать. Беспокойство – нет, не беспокойство, а чувство вины – стало невыносимым.