Демон на одну ночь

– Идея проста и оправдывала себя не одно десятилетие. Академия не единожды договаривалась с Маккони о выставке картин наших студентов и продаже их работ с аукционов. Вы же понимаете, в чём тут подоплёка: работы известных мастеров привлекают на аукцион акул искусствоведческого рынка, слетаются знатоки и меценаты – прекрасная возможность ненавязчиво, под конец битвы за признанные шедевры, явить им новые таланты. Это шанс продвинуть лучших учеников в мир высокого искусства: и им хорошо, и статус академии растёт, когда имена её выпускников начинают звучать по всему миру. Наши молодые художники на таких мероприятиях заводят полезные знакомства, необходимые и гениям в начале их пути. О финансовой стороне вопроса тоже забывать не стоит, как и о росте самооценки юных дарований. Знаете, меня всегда глубоко волновали истории о гениальных творцах, продававших за копейки и кусок хлеба свои бесценные шедевры – те, которые после их смерти оценивались в миллионы. Ещё хуже, когда одарённый художник, не сумев заработать творчеством на жизнь, признаёт себя бездарностью и уходит из профессии, а когда к нему прибегают с криками: «Да вы гений, батенька!», он уже покинут привередливой Музой и не способен сотворить что-то значительное.

– Иначе говоря, по вашему мнению, выбор работ для аукциона был сделан абсолютно беспристрастно? – ровным тоном поинтересовалась усаженная в кресло Аманда, пока Габриэль якобы бездумно и машинально вышагивал по кабинету за её спиной.

Тонкие губы профессора тронула грустная улыбка.

– Вы, как и Глен, подозреваете, что Бойд оказывал протекцию своим сородичам фениксам? А моя горячая симпатия к Иным побудила меня не вмешиваться в процесс нечестного продвижения представителей ИГР? На самом деле этот год стал первым, когда среди отобранных художников так заметно превалировали фениксы, но и курс с таким большим процентом «радужных птиц рассвета» у нас сформировался впервые. Поверьте, были выбраны действительно достойнейшие полотна! Я просил Бойда взять ещё одно, одиннадцатое, полотно, которое мало чем уступало работам в конце списка, но он упёрся.

– Вы так непринуждённо называете погибшего по имени – вас связывали не только деловые отношения, но и дружеские? – внезапно спросил Габриэль.

– Скорее, общие увлечения: я тоже по образованию реставратор, и мне предложили занять профессорскую кафедру после нескольких моих успешных проектов и разработок именно на ниве спасения повреждённых полотен. Увы, самые прекрасные произведения человеческого гения беззащитны перед вандалами. В конце прошлого века в русском Эрмитаже облили серной кислотой картину Рембрандта «Даная», таким же способом изувечили несколько картин в Германии, в Лувре объектом нападения несколько раз становилась великая «Мона Лиза». В школе я увлекался химией, и решил, что химики должны встать на страже человеческого достояния, на страже искусства. Каждый рано или поздно находит свою цель в жизни – я нашёл свою в этом. Закончив биохимический факультет, я посвятил себя теории создания и восстановления красок, увлёкшись реставрацией картин, пострадавших от действия кислот и щелочей. Много лет читал соответствующий курс лекций на факультете реставрации, но, став ректором, превратился в администратора и искусствоведа.

– Вы говорили о своей горячей симпатии к Иным – она чем-то обусловлена? – выделил ещё один момент в услышанном рассказе Габриэль. Он давно научился обращать внимание на самые тонкие нюансы речей собеседника, на его интонации, непроизвольную мимику и жесты, зачастую дающие куда больше информации о его планах и намерениях, чем произносимые вслух слова.

– О, это личное... Впрочем, моё прошлое тайной не является, его легко прояснить из официальных источников. Моя мать в восемнадцать лет получила титул королевы красоты штата Джорджия на ежегодном конкурсе, и привлекла внимание одного демона, как позже выяснилось – инкуба. Естественно, их бурный роман завершился горем и расставанием, бессмысленной ревностью, а ещё – статусом посвящённой для матери и открытым ей доступом в заведения Иных. В этих заведениях она стала рыскать в поисках новых инкубов, пополнив ряды фанаток демонов секса. Хорошенькая как куколка человеческая девушка стала для тех лакомым кусочком и переходила из рук в руки, попутно надеясь родить демонёнка от одного из одноразовых любовников и получить абонемент на безбедную жизнь. Ведь при всём распутстве демонов, они берут на содержание своих детей и заботятся об их пропитании и обучении. В общеизвестную истину, что случайно забеременеть от демона невозможно и требуется осознанное согласие обеих сторон на зачатие ребёнка, мать предпочитала не верить.