Демон никогда не спит

Там ведь как? Либо в пьяной драке голову бутылкой проломят, либо кухонным ножом в живот пырнут. А в данном случае никакого скандала не наблюдалось, пришел к Сапогову человек, застрелил его и ушел. То есть хотел еще и свидетельницу прикончить, да старуха оказалась боевая, сумела отбиться.

— Что знаю, то и говорю, — буркнула Анна Африкановна, — ходили к нему друзья-приятели. Но насчет пьянок-гулянок — не скажу, чего не было, того не было, лишнего наговаривать не стану. Ну, пива выпьют, поговорят тихонько, да и пойдут себе.

— О чем говорили? Чем он вообще занимался?

— Да говорила же я, не докладывал он мне! — вспылила Анна Африкановна. — А подслушивать я не привыкла! Чем занимался? Дурака валял! За то и помер!

И тут же сморщилась, прикрыла рот рукой и пробормотала растерянно:

— Господи, прости меня, грешную, на худом слове! Царствие небесное Степану-голубчику!

Ленская оторвалась от бумаг и поглядела на свидетельницу с удивлением — ну никак не походила она на богомольную старушку. Гораздо легче было представить ее не в церкви, а на партсобрании. Или на трибуне, призывающей молодежь повысить и улучшить, дать очередное перевыполнение плана.

Анна Африкановна явно смутилась и надолго замолчала, сердито глядя на Ленскую из-под насупленных бровей.

— Ну, сами посудите, — примирительно заговорила майор Ленская, — говорите, работал Сапогов оператором газовой котельной? Так котельная летом вообще закрыта, на что же он жил?

— Уж не знаю, на что жил, — со вздохом ответила свидетельница. — Сколько можно повторять — он мне не докладывал, а только все лето где-то пропадал. И осень прихватывал, пока заморозки не грянут. Встанет раненько, соберется — и нет его целый день. К вечеру притащится весь грязный, железки какие-то принесет…

— Какие железки? — подняла голову Ленская.

— Уж не знаю, я в сумку его не заглядывала, а только видно, что тяжелое и бренчит…

Ленская насторожилась. Вот теперь кое-что начинало проясняться. При обыске в комнате убитого Сапогова обнаружили кое-какие вещи, явно побывавшие недавно в земле. Отмыты они были торопливо и не слишком тщательно. Вещи оказались немецкие — проржавевшая фляга, портсигар с полустертой гравировкой «1942», большая фаянсовая кружка с нарисованной на боку кудрявой девочкой, у которой были стерты рот, нос и глаза, так что пухлое личико походило на оскаленный череп с золотистыми кудряшками.

Итак, убитый Степан Сапогов был «черным следопытом». Уж сколько лет прошло с тех пор, как кончилась Великая Отечественная война, а люди все никак не успокоятся. Три поколения сменилось, а все роются и роются они, как кроты, в местах боев и выкапывают из нашпигованной свинцом и железом земли оружие, предметы обихода и кости убитых.

Некоторые делают это из благородных побуждений. Откопают скелет, пытаются идентифицировать, потом хоронят, чтобы не гнили неопознанные кости в земле. Хоронят всех — и немцев, и русских, причем с немцами проще: у них могут сохраниться медальоны с личными данными.

Некоторые «копатели» занимаются коллекционированием, стараются сохранить предметы обихода и оружие.

Что-то подсказывает майору Ленской, что Сапогов был из третьей, самой циничной категории «черных следопытов». Эти никакого уважения к смерти не испытывают и ничего не боятся, у них твердо налаженный бизнес. Они ищут в земле что-то ценное на продажу. Оружие, эмблемы, нагрудные знаки — на все найдется покупатель. Эти если и выкопают человеческие кости, то только лопатой перерубят или ногой пнут, им ни до чего дела нету.

Ленская поморщилась. Получается, что Степан Сапогов один из этих. Это плохо, потому что у первой категории «следопытов» есть хоть какая-то организация, где-то они зарегистрированы, можно найти хоть какие-то концы. А такие, как Степан Сапогов, — одиночки, рыщут по лесам скрытно, хоронятся, как тати в ночи, боятся и милиции, и конкурентов, про них мало кто знает.

— Ну ладно, — сказала она, отложив бумаги, — перейдем к убийце. Вы его хорошо запомнили?

— Да уж на всю жизнь запомнила, — пригорюнилась старуха, — так и стоит перед глазами! Здоровый, глаза белые, пустые, волосы дыбом, а сам черный.

— Как это — черный? — опешила Ленская.

— Ну, одет так… в черное, как артист Тихонов.

Майор Ленская не стала сердиться и призывать свидетельницу поднапрячься и вспомнить все. Она мигом кое-что просчитала в голове и задала вопрос по существу:

— Как Штирлиц, что ли?

— Ну да! — обрадовалась старуха. — Пальто такое длинное, черное… а внутри френч…

Общими усилиями удалось выяснить, что убийца был одет на манер немцев из фильма, только без погон и фуражки. На ногах сапоги, в руках пистолет.

«Из этих, — подумала Ленская неприязненно, — из фашиствующих молодчиков».

— Знаете — кто такой? Бывал он у Сапогова раньше?

— Нет! — дала старуха категорический ответ.

— А чего ж вы, бабушка, его в квартиру-то запустили? — не сдержалась Ленская. — Ведь сколько говорено — не открывайте дверь незнакомым людям! И уж тем более не пускайте их в квартиру, когда хозяина дома нету! Не убил бы — так обокрал бы уж непременно!