Демон никогда не спит

Ленская повернула голову и едва не застонала от резкой боли в шее. Хорошо хоть, подчиненные не заметили.

— Спасибо вам, Алевтина Петровна, — от души сказала Ленская, — вы нам очень помогли.

— Да что там, я ждать не стану, поеду уж. А то Райка совсем плоха, ревет и ревет… — Теща отвернулась и бросила через плечо, на ходу: — Уж сообщите, если что про Мишку узнаете…

— Всенепременно! — крикнула Ленская ей вслед.

— А ты заходи, я мази дам, от шеи-то, — повернулась теща, — я сама мазь делаю, из крапивы. Мишка вечно спину в земле застудит, так только моей мазью и спасался… Ох ты, господи…

Майор Ленская подошла к двери и прислушалась.

Из квартиры подозреваемого не доносилось ни звука. Александра Павловна переглянулась со своими подчиненными и несколькими лаконичными жестами отдала только им понятные распоряжения.

Двое молодых парней мгновенно заняли места по бокам двери, приготовив табельное оружие, сама Ленская встала перед дверью и проговорила высоким, раздраженным голосом:

— Сухоногов, откройте! Вам телеграмма!

За дверью по-прежнему царила тишина.

— Сухоногов, откройте! — повторила Ленская, добавив в голос раздражения. — Получите телеграмму! Мне по десять раз к вам ходить неинтересно!

Ответа не было.

Тогда Александра Павловна отступила в сторону, и ее место тут же занял аккуратный седенький старичок в приличном черном пальто, с мягкими руками опытного врача и безукоризненными манерами театрального капельдинера.

На самом деле этот старичок в прошлом был известным вором-домушником, за свою долгую профессиональную карьеру обчистившим не одну сотню квартир. Благодаря высокому мастерству он так ни разу и не попался, но к старости решил уйти на покой и завязать с кражами, а чтобы не потерять квалификацию и подработать на черный день, устроился в частную фирму, которая открывала квартиры и сейфы по просьбе рассеянных клиентов, потерявших ключи. В экстренных случаях, таких, как сегодняшний, Антона Антоновича, как звали старого домушника, привлекала к работе милиция. Из уважения к правоохранительным органам с них старичок денег не брал.

Антон Антонович, как хирург перед операцией, надел тонкие резиновые перчатки. Эта полезная привычка сохранилась у него с молодости. Затем он пробежал пальцами по двери, простукивая ее, как опытный терапевт больного, удовлетворенно кивнул и достал из кармана инструмент, больше всего напоминающий вязальный крючок. Вставив этот крючок в замочную скважину, он сделал одно неуловимое движение, и замок с негромким скрипом открылся.

Ленская взмахом руки отпустила старого домушника. Дважды повторять ей не пришлось.

В следующее мгновение один из ее подручных резким толчком распахнул дверь, а второй ворвался внутрь квартиры.

Копируя героев американского боевика, он замер за дверью, поводя по сторонам стволом пистолета, и тихо свистнул, подавая сигнал своему напарнику. Тот тоже вбежал в квартиру, но продвинулся дальше под прикрытием партнера.

Через минуту изнутри донесся его уверенный голос:

— Заходите! Все чисто…

Ленская в сопровождении опергруппы вошла в бывшую дворницкую и огляделась.

— Мама моя!.. — проговорил милицейский фотограф, лысоватый и полноватый Веня Цыпочкин. — Я такое только в кино видел!

По стенам красовались выцветшие немецкие плакаты и листовки, знамена со свастикой, вырезки из газет и фотографии людей в черной эсэсовской форме.

В глубине комнаты, вальяжно развалившись в кресле со свастикой на спинке, сидел молодой мужчина в черном кителе, неуловимо напоминающем эсэсовский мундир. Скошенный подбородок, близко посаженные глаза придавали его лицу какое-то обиженное и несколько дегенеративное выражение. Судя по всему, это и был хозяин квартиры, имеющий кличку Штандартен, а по документам значившийся Леонидом Сергеевичем Сухоноговым.

В данный момент глаза его были подернуты мутной пеленой смерти, а неестественная поза хозяина квартиры говорила о давно наступившем трупном окоченении.

— Вызовите Павла Петровича! — коротко распорядилась Александра Павловна и немедленно приступила к планомерному осмотру бывшей дворницкой.

Вся эта нацистская символика ее не интересовала. В ней присутствовала дешевая театральность, выросшая из несомненного комплекса неполноценности. Этот Сухоногов, несомненно, комплексовал из-за своей непривлекательной внешности и играл в этакого супермена, белокурую бестию, чтобы загнать поглубже многочисленные комплексы.

Правда, вскоре один из ее молодых помощников обнаружил тайник, где Штандартен прятал оружие. Это, конечно, было серьезно, и Ленская сегодня же сообщит о находке коллегам из смежного управления, занимающимся незаконным оборотом оружия. Но сейчас она искала что-то другое, что-то, что не вписывалось бы в развернувшуюся перед ней картину…

Распахнулась дверь, и в комнату вошел Павел Петрович Трошин, судебно-медицинский эксперт.

— Где у нас пациент? — проговорил он, ни к кому не обращаясь. — Вот у нас пациент!

Он подошел к Штандартену, поднял веки, заглянул в мертвые глаза, поцокал языком. Осмотрел ногти, просвистел несколько тактов из оперетты «Веселая вдова» и повернулся к Ленской: