Демон отверженный

— Эй ты, демон! — крикнул Дженкс, и Ал поднял голову.

Тут же на него обрушился каскад пыльцы — Ал заорал и расплылся туманом. Руки Ринна схватили воздух, а когда Ал явился снова, он стоял согнувшись и тер глаза.

— Чтоб тебя черти разорвали, муха ядовитая! — заорал он.

Ринн собрался, и я бросилась действовать.

— Прочь из круга!

Я схватила вампира за рукав и швырнула с разворота в стол Айви. Раздался треск. Тяжелый стол устоял, но легкий аромат разбитой техники смешался с едкой вонью жженого янтаря и густым запахом разозленного вампира.

Бывший мировой лидер встал на ноги и зарычал на меня. Я похолодела и успела подумать, не лучше ли было бы оказаться с Алом в круге.

— Рейч! — закричал раздраженный Дженкс, и я хлопнула рукой по соляному кругу.

—  Rhombus! — с облегчением произнесла я, и тут же установилась связь с лей-линией. Быстрее мысли возникшая пелена безвременья от круга, начерченного на полу, взлетела и затвердела моей волей и солью, которую я насыпала.

Ринн резко затормозил перед создавшимся кругом, длинное пальто распласталось по непроницаемому барьеру. Ал на той стороне вскочил и взвыл:

— Я тебя на части разорву! — глаза у него еще слезились от пыльцы Дженкса. — Я тебя своими руками убью, Морган! Ты опять? Опять? Мерзкая вонючая ведьма!

Я плюхнулась на пол, подобрав ноги, чтобы случайно не задеть пузырь и он не лопнул.

— Поймала, — тяжело выдохнула я, оглядывая разгромленную кухню. Рыбка метался в аквариуме, но хотя бы он — и тыква Дженкса под столом — остались целы.

Я нашла глазами Ринна Кормеля — и стиснула зубы. Вампир был совершенно не в себе: зрачки расширены, движения резче и ярче битого стекла. Он стоял как можно дальше от меня, и я знала по опыту жизни с Айви, что он сейчас изо всех сил старается смирить свои инстинкты. Пальто он запахнул, и подол дрожал, пока Кормель смирял потребность на меня напасть.

— Морган!!

Ал метался в круге, поднял руки, дернул на себя подвесную полку. Полетели щепки. Я кое-как встала, когда треснул потолок, но сломалась все-таки полка, и ее содержимое разлетелось повсюду, предметы покатились к границе круга и остановились там. Но Ал взаперти, и пусть себе бушует. Меня тревожил сейчас Ринн.

— Как вы себя чувствуете, сэр? — спросила я смиренно.

Вампир поднял голову — и снова меня охватил страх. Его присутствие в кухне ощущалось во всем, его аромат заполнял меня изнутри. Старый демонский шрам закололо, и я увидела, что вампир сглотнул слюну.

— Я открою окно? — спросила я, и когда он кивнул, очень медленно встала.

Ал бросился на барьер, и я дернулась, покрываясь потом, но круг устоял.

— Я тебя убью, ведьма, — тяжело дыша, сказал демон, стоя в усыпанном обломками круге. — Я тебя убью и оживлю снова. Ты ума лишишься, ты будешь умолять меня о смерти. Я тебя выпотрошу, вскрою, вложу в тебя ползучих тварей, которые сожгут тебе череп…

— Заткнулся бы ты, — перебила я, и он завыл, багровея.

— А вы, — сказала я Ринну, — вы там постойте, хорошо? Я все сама сделаю.

Его безмолвная фигура внушала мне опасения, но вряд ли правителю свободного мира может отказать самообладание.

— Мо-о-орган, — протянул Ал тихо и проникновенно. Я повернулась, оторвавшись от поисков вещего зеркала. И тут же мое лицо потеряло всякое выражение — одна из моих книг заклинаний была в руках у Ала.

— Положи на место! — велела я.

Он прищурился:

— Пусть сейчас у меня нет всех проклятий, которые во мне хранились, — сказал он с угрозой, — но кое-что я помню наизусть.

— Прекрати! — потребовала я, когда он махнул рукой по столу, сбросив оттуда все на пол.

Дженкс, испуская запах растертых зеленых листьев, сел ко мне на плечо.

— Не нравится мне это, Рэйчел, — шепнул он.

— Прекрати я сказала! — крикнула я, когда Ал небрежно намалевал пентаграмму и положил мою книгу в середину ее.

—  Celero inanio, — произнес он, и я вздрогнула: мою книгу заклинаний охватило пламя.

— Ну, ты! — вдруг разозлившись, крикнула я. — Кончай дурить!

Козлиные глаза Ала прищурились. Подчеркивая движение, он бросил в пентаграмму еще одну книгу, и тупой стук отдался у меня в голове. Из-за слоя окрашенного черным безвременья на меня смотрели полные ненависти глаза. Я его снова одолела — я, «мерзкая вонючая ведьма».

Я смотрела на него и думала, вопреки своему первому побуждению вызвать Миниаса. Можно оставить Ала здесь — пусть пожжет все мои книги, но пока он в моем круге, я знаю, где он, и мне ничего ночью не грозит. Или можно вызвать Миниаса, и пусть вытащит Ала отсюда за шиворот — тогда придется надеяться, что никто его не вызовет до восхода солнца. Но что-то в рассерженной физиономии Ала меня остановило.

За этой яростью проглядывала усталость. Он устал, что его таскают за шиворот и бросают в камеру. Устал на меня нападать и терпеть поражение. И чтобы об этом узнал Миниас и вытащил его на поводке… это было бы просто оскорбление. Может быть, если дать Алу одну мирную ночь зализывать раны и лечить уязвленную гордость, он окажет и мне такую же любезность?