Демон отверженный

Снова заиграла музыка, понеслись по кругу роликобежцы, снова и снова в бесполезном беге. Я таращилась на Трента. Квен умирает?

— Мне очень жаль, мисс. — Астон размашисто положил мне руку на плечо, обдал запахом «бурбона». — Вы почти его сделали, но слишком перестарались с волосами. У Рэйчел Морган они не такие кудрявые. Ну, приятно п-повеселиться.

Женщина рядом с ним прильнула к его руке, млея, и увела прочь. Прожектор пошел за ними, и в углу роллердрома остались только мы с Трентом да пыльные шарики, гоняемые ветром. Трент с усталым видом снял с себя ожерелье купонов и вытер со щеки помаду белым льняным платком.

— Квен вас зовет, — сказал он, и я похолодела. — Он умирает, Морган. И виноваты в этом вы.

Глава шестнадцатая

Свою церковь я люблю, но сидеть в ней взаперти хуже горькой редьки. Взойдя на колокольню, я затолкала остаток моих колдовских книг на полку с такой силой, что чуть не перевернула этажерку, которую там нашла, — так меня колотило адреналином. Я успела протянуть руку и подхватить выщербленное красное дерево, не дав ему упасть. Выдохнула, радуясь, что Кери еще не вернулась с поисков припасов для заклинаний и не видит моей мрачной физиономии. В основном тут было дело в перенаправленном гневе, порожденном виной, и сейчас я, засовывая амулет цвета лица обратно под рубашку, решила, что так оно и будет. Не поеду я к Квену. Может быть, это ловушка, может быть, и нет. Рисковать я не стану.

Правильное решение, но радости оно мне не добавило. Добавило правдоподобия моей новой философии: если решение мне не нравится, оно наверняка правильное.

Медленно нарастая, прокатился раскат грома и затих в окрестных холмах, сменившись тихим шипящим дождем. Выдохнув с нарочитой медленностью, я села на край резной кушетки, оперлась подбородком на сложенные ладони и оглядела этот маленький и тесный уголок. На улице отчетливо слышался дождь, хлещущий по кровле и увядающей листве. В шестиугольной комнатке было ощущение открытого воздуха и пахло угольной пылью, что было странно: здание построили намного позже, чем перестали топить углем.

Я добралась домой до заката, и чувство вины потянуло меня через улицу к Кери — извиняться. Когда мы с Маршалом добрались до маминого дома, он с видимым облегчением залез в свой грузовик и уехал, невеселый и в глубокой задумчивости. Я дала себе слово от него отстать, чтобы не вести себя как дурочка, которая изо всех сил хочет навязаться в подружки. Звонить ему я не буду, а если он не позвонит мне… наверное, это будет к лучшему.

Причиной посетить Кери у меня было желание извиниться за свою вспышку и проверить, что у нее все в порядке. Ну, и еще — выяснить, что с Квеном. Она собиралась с ним сегодня увидеться, но сказала, что до ухода хочет научить меня, как делать свет. Наверное, это был ее способ извиниться, раз уж вслух она попросить прощения не может. Но мне все равно было, вслух или нет, главное — что нанесенная мною обида достаточно уже смягчена.

Я все равно не была согласна с тем, что она делает с Алом, но она пыталась построить свою жизнь наилучшим известным ей образом. Кроме того, мне случалось принимать гораздо худшие решения, чем ей, причем совершенно необоснованные. И я не хочу терять еще одного друга из-за упрямой гордости и непонимания, вызванного молчанием.

Сейчас она искала металлическое кольцо для одного лей-линейного колдовства, которому хотела меня научить, но до ее возвращения мне оставалось только сидеть и пялиться на Дженксову горгулью. Зверь так и не проснулся, а сидел высоко среди балок, прячась от дождя.

Я это тихое и неотапливаемое место разведала прошлой зимой, когда пряталась от выводка Дженкса (а до того здесь жили совы Айви, недолго, но я их избегала и на колокольню тогда не ходила), но лишь с приходом лета и первыми дождями я открыла для себя его прелесть. Дженкс запретил детям появляться возле горгульи, и они меня беспокоить не будут. И вряд ли вылезут из своего пня под дождь. Бедная Маталина.

Отвернувшись от серого создания ростом в фут, притаившегося на балке, я тихо передвинула складной стул поближе к одному из длинных окон — выглянуть наружу. Окна были закрыты жалюзи, чтобы животные не проникали внутрь, а звон был слышен. Как сюда попала горгулья — это была загадка, выводившая Дженкса из себя. Может быть, это создание как осьминог, который способен продавить себя сквозь любую дырку.

Сгорбившись и упираясь подбородком в лежащие на подоконнике ладони, я повернула планки жалюзи, чтобы видеть сверкающую черную ночь, вдохнуть влажный воздух с запахом дранки и мокрой мостовой. Было ощущение тепла и безопасности, непонятно почему. Мирная обстановка, будто меня обволакивало воспоминание. Может быть, дело было в горгулье — говорят, что они охранники, — но я так не думала. Ощущение мира было здесь куда раньше, чем объявился этот зверь.