Демон перекрестка

— Совесть — удел людей. Я лишен её от рождения. Глупец! Ты думал, что я буду восседать ангелочком на твоем плече? Что стану оправдываться, и объяснять, в чем сила Божья и почему ты — не способен вникнуть в наш замысел? Я — воин, и в цели, с которой я пришел на землю, нет поручения объяснять ни тебе, ни кому — то другому — для чего я здесь. Беды страшные грядут, и только это ты должен усвоить. Твой мир стоит на краю Армагеддона, а ты жаждешь справедливости и объяснений?

— Если так выигрываются ваши войны — на фиг такие победы, — проворчал Кевин и замолчал, но молчание его было таким красноречивым, что Кассиэль на мгновение пожалел, что он бездушен.

* * *

На девятом месяце их совместного существования в одном теле, случилось непоправимое.

Настала очередь Кевина быть хозяином сосуда и Кассиэль отправился на Небеса, чтобы обсудить с Михаилом дальнейшие действия и скорректировать планы. На третий день своего отсутствия на земле, Кассиэль начал ощущать какую-то смутную тревогу, а потом и вовсе в зал, где они беседовали с Михаилом вошел Хранитель Кевина, приставленный к нему с рождения и попросил пойти с ним. Тревога переросла в тихую панику, когда он вышел следом за Хранителем и обнаружил за дверями Кевина, стоявшего рядом со Жнецом. Это означало только одно — Кевин умер.

Из рассказа Хранителя выяснилось, что глупый мальчишка настолько уверовал в свою неуязвимость, что на спор ввязался в игру под названием «Русская рулетка», забыв видимо, что Каса рядом не было.

Итог оказался плачевным — Кевин вышиб себе мозги, разнеся при этом полчерепа. И если вессель, Престол еще мог исцелить, потратив на это значительную часть своей энергии, то вернуть обратно соседа по подсознанию было не в его компетенции. Смерть звался Всадником не за красивые глаза — договориться с ним было практически невозможно. В результате — Кевин отправился в свой персональный рай, а Кассиэль стал полновластным хозяином сосуда.

С одной стороны это было даже хорошо, но с другой, Кассиэлю было жаль парня — он привык к нему и даже считал его своим другом.

После гибели Кевина, Кас впал в своего рода депрессию. И хотя среди людей, ангелов теперь было довольно много, он чувствовал себя одиноким.

Иногда с ним и вовсе случались моменты слабости, когда тоска наваливалась, и нестерпимо тянуло бросить все, улететь домой и предать забвению все то, чему он стал свидетелем на земле, все, что испытал, позволив ощущениям сосуда затуманить разум и поведать, что означает наслаждение или боль.

Он бы многое отдал, чтобы забыть, как смотрят на него дети — их невинность и чистота давали им истинное зрение, их не обмануть смертной оболочкой. Он никогда бы не пожелал изведать страха и горького отчаяния, что плескалось в людских глазах. В этом мире, в этих людях слишком много одиночества, страданий, звериной злобы и беспомощности. Они запутались, погрязли в ненависти и корысти, ибо в их сердцах не было веры. Лишь безысходность.

Иногда, сидя на крыше старого готического собора, он задумывался о мире, который вот-вот сгорит в огне Армагеддона — грязном, отравленном и захламленном, о войнах, голоде, пороках, безбожии и грехопадении. О людях, погрязших во лжи, насилии и злобе. О семьях, в которых брат войной идет на брата…

За что, во имя Господа, здесь стоило бороться? Что спасать? Здесь не было ничего, кроме боли.

И в ответ на предательские мысли приходили воспоминания: запах травы, шум загородной трассы, росток, пробивший раскаленный асфальт.

Чистый восторг в глазах детей, которые вдруг замечали его крылья.

Вкус дождя на пересохших губах и мальчишескую улыбку Кевина. Промозглый ветер в высоте над крышей храма, туман и сизые облака, ползущие от горизонта к горизонту, оранжевые всполохи заката и интимность прикосновенья.

Поцелуй. Жаркое касанье губ, ответное движение и дрожь, тепло дыхания.

Только ради этого и стоило драться и спасать этот непонятный и противоречивый мир.

* * *

Их было десять.

Шесть демонов и четверо ангелов — его братьев, перешедших на сторону Лилит. И среди них — Уриил. Его давний друг. Он стоял рядом с демоном, будто в насмешку нацепившим на себя шкуру священника. Демон обнимал ангела за талию, а тот и не думал отстраняться.

— Вы только гляньте, — глумливо ухмыльнулся Уриил, — глазам не верю! Кассиэль! Ты ли это?! Каким ветром тебя занесло в наши палестины? Нет, я, конечно, слышал, что на Земле объявился Престол, но мне даже в голову не приходило, что это именно ты. Не поверишь, я очень рад тебя видеть, друг! Азазель, знакомься — мой брат Кассиэль — багровый принц небесного королевства, бесстрашный предводитель ангелов мщения и прочее.

— А я тебя нет. Ты мне больше не друг, Уриил и тем более не брат, — брезгливо поморщился Кас, — только посмотри, во что ты превратился! Стоишь в обнимку с демоном и хоть бы что. Предатель! А ваша идея с восстанием Люцифера?! Как ты не понимаешь, он уничтожит планету вместе с её обитателями.