Демон перекрестка

— Да мне плевать! И вообще — не надо тут строить из себя святую невинность. Ты прекрасно знаешь о моих предпочтениях. И я даже подозреваю, почему ты свел на нет наше с тобой общение. Боялся за свою нежную задницу. Кстати — правильно делал. Я всегда мечтал трахнуть тебя.

— Я бы тоже не отказался от такого, — промурлыкал Азазель, заходя Престолу за спину, — только посмотрите какая лапочка! У меня прямо святые мурашки по коже.

— Это всего лишь оболочка, дорогой, — притворно вздохнул Уриил, — видел бы ты его истинную сущность. Вот где мурашки! Кассиэль у нас один из самых красивых сыновей Господа. Можно сказать — лучшее его творение. Правда, Кас? После Люцифера, конечно. Помнишь его? Как он был силен! А как прекрасен! И за что же Отец отринул его? За что проклял и низвергнул с Небес в геенну огненную? За то, что Люцифер любил его больше всего на свете? За то, что взбунтовался, когда Он, создав людей, велел ангелам преклониться перед этими мелкими безволосыми обезьянами? Полюбить их сильнее, чем его. А когда Люцифер ответил, что не станет этого делать, что эти создания грешны и кровожадны, Отец приказал Михаилу заточить его в Аду. Вот скажи мне, Кас — разве это справедливое наказание, учитывая, что Люцифер был прав! Ты только взгляни, что шесть миллиардов этих гнусных созданий тут натворили!

Кассиэль смотрел на Уриила и думал — что это за времена такие настали, если высшие из ангелов, лучшие солдаты, те, кого он знал на протяжении тысячелетий, становятся врагами, готовыми убить? И убивают. А демоны подчас оказываются порядочнее сынов Господних…

— Ты решил провести для меня урок истории, Уриил? — Престол спокойно стоял, сложив руки на груди, — не трудись понапрасну. У меня хорошая память. И вся эта чушь про сочувствие дьяволу… Люцифер — сволочь вселенских масштабов. Он повел себя как неразумное дитя. «Ах, папочка меня обидел! Растопчу все его игрушки». Ты можешь защищать его сколько угодно. Но мы с тобой знаем правду. Отец любил его больше всех. Больше Михаила. Больше Гавриила. Больше меня… Стоило появиться еще одному ребенку, и он сорвался. Как же — людей полюбили больше чем его! Все это лишь подростковая истерика. И всего то, нужно было — вовремя повзрослеть.

Вокруг стояла гробовая тишина. Ангелы и демоны застыли как изваяния, слушая разговор двух бывших друзей, ставших непримиримыми врагами.

— В любом случае, у тебя есть выбор, Кассиэль, — Уриил свернул беседу на щекотливую тему, — ты же сам видишь — силы слишком не равны. Тебе не выстоять одному. Поэтому у меня к тебе предложение, переходи на нашу сторону. Лилит будет только рада заполучить в свои ряды Престола.

— Иди на хрен, Уриил, — едва сдерживая ярость, посоветовал Кас, — я не предатель. И я на их стороне.

— И кому ты предан, Кас? — Голос Уриила был переполнен ядом. — Людям? Этим жалким земляным червям? Или может быть Михаилу? Ты — игрок высшей лиги, Престол, и я не думаю, что ты позволишь ему командовать собой.

— Людям, Уриил. Людям.

— И ты готов умереть ради горстки насекомых? Почему?

— Потому что Отец был прав. Они, в самом деле, лучше нас.

— Они жалкие порочные недоноски!

— Порочные. Это верно. Но многие пытаются стать лучше. Раскаяться. А уж чего стоят некоторые их чувства! Преданность, самопожертвование, любовь, наконец! Да по сравнению с ними — мы ледяные статуи. Холодные. Бездушные. Прекрасные… К чему вся эта ледяная красота, если мы не может чувствовать даже малой толики того, что дано испытать им. Долгое время я тоже видел в черном, лишь черное, а в белом — белое. Зло во зле, добро в добре.

Но здесь, внизу, в этом сумбурном мире, слишком много красок и оттенков. И теперь я не уверен, что кровь, пролитая во имя высшей цели, белеет. Кровь красная всегда. Поэтому я в игре. И я на их стороне.

— Не вынуждай меня убивать тебя, брат.

— Никто нас ни к чему не принуждает. Мы сами выбираем свой путь. Ты выбрал его, — Кассиэль указал себе за спину, где по-прежнему стоял Азазель.

— Ты еще прекрасней, когда злишься, Кассиэль, — прошептал демон ему в ухо и неожиданно впился в его шею поцелуем, больше напоминающим укус.

От гнева и омерзения Престол начисто потерял над собой контроль.

…Он не помнил само сражение. В себя он пришел только тогда, когда вонзил свой клинок в горло Уриила. Он постоял с минуту, обозревая окрестности, сам поражаясь тому, что только что натворил.

Демонов распылило по округе. После них остался только прах — бурая влажная пыль диаметром в несколько метров. Четыре ангела, лежали пронзенные его клинком, отбрасывая тени изломанных крыльев.

Обессиленный, израненный, со сломанным крылом Кассиэль, почти теряя сознание, попытался переместиться в единственное знакомое ему укромное место — старый охотничий домик Кевина. Но последние силы оставили его — Престол рухнул у крыльца какой-то развалюхи и погрузился в спасительное беспамятство.

Глава 3