Демон – Телохранитель 5

– Ничего… Люди имеют свойство допускать ошибки. Вот Мурка их и поищем. Если заметишь что либо, сразу маякуй. Нужно выбираться… – мысленно обронил я, и решил перейти к более активным действиям. А именно, осмотреться вокруг.

Я приоткрыл глаза, и почувствовав в них резь, от чрезмерно яркого, как мне вначале показалось света, вновь их закрыл. Приноравливаясь. Чуть сильнее, чем раньше, дернул, поднятыми вверх руками, оценивая их крепость. Зазвенели цепи… Так, так… Крепкие!…

– Эй, ей! Волчара, не дергайся! Ты нам так дыбу сломаешь! Лучше оцени ее не превзойденные прелести…

И меня сильно толкнули в грудь, вызвав кучу неприятнейших как ощущений, так и воспоминаний, от вонзившихся в спину шипов.

– Не глубоко! – тут же отрапортовала Мантикора. – Всего сантиметра на два, и шипов только около полусотни. Держитесь Повелитель, я залечиваю, а обезболивание оставим на потом. До того момента, когда боль действительно для Вас станет не преодолима. И до конца раны залечивать не буду. Чтобы видно было… Глаза я подкорректировала… Горят желтым, а не красным. Не стоит впадать пока в бешенство. Думаю, еще успеете… – обнадежила она меня, а я, не смотря на боль, открыл полностью глаза, стойко перетерпел резь и сфокусировал, начав впитывать отнюдь не радующую их информацию.

Передо мной стоял крупный улыбчивый толстяк. Одетый в рясу и пожженный фартук, добрейший Падре, если бы не деяния. Позади него, чуть более сухой, но не засушенный, если правильно судить по «приятно» нависающему, второму подбородку, закутанный в сутану, Святой Отец, странно искривив губы, толи в улыбке, толи в наслаждении, наблюдаемым.

– Смотрите, Отец Фетьяр, как глаза зажег! – изумился радостно, тот, что потолще. – Если бы не на дыбе, так мне бы точно стало страшно! Не правда ли, Преподобный, мороз по коже, стал проскальзывать?!

– Не правда… – глядя крайне высокомерно, погасил улыбку Фетьяр. – Натяни дыбу, а то еще действительно сломает, – тот тут же исполнительно начал подкручивать ворот, усиливая натяжение. – Его Преосвященство Зельдиус, долго ее отбирал, испытывал и проверял. С нею сжился и полюбил… Если с нею что-то случится, будет действительно в гневе… – как о чьей-то любимой женщине, позаботился Фетьяр.

– Что вам от нас нужно?! – спросил я, относительно спокойно, продолжив осмотр, и увидев слева от себя, прикованных за руки и за ноги, к крупным железным кольцам в каменной стене, вынужденных стоять вытянувшись в струнку, как и я, правда с перепуганными глазами, обнаженных Алину и Елену. Одежду с них, похоже, не снимали, а срывали. Судя по царапинам и многочисленным розовеющим, а местами даже алеющим, на нежных девичьих телах, полоскам. Может их отстегали?! Кнутом или чем-то подобным… Я заметно разозлился. Ладно, я, меня, но их! Надо было так протупить. Зачем я спрыгнул?!

– Ты смотри, как заговорил, – удивленно насупился старший Падре. – А ну-ка насади его на шипы сильнее… – порекомендовал толстяку он.

Тот кивнул, и исполнительно, всем весом, продолжив добро улыбаться, резко оперся на мою грудь.

– Пять сантиметров! – исправно доложила Мантикора. А я не поморщившись, лишь чуть сузив глаза, продолжил изучающее смотреть вперед.

– Хм… Достойно даже для оборотня! – задумчиво и без улыбки, загрустив, явно размышляя о чем-то своем, произнес Падре Фетьяр. – Весьма трудно будет обеспечить достойное глаз и ушей, удовольствие Его Преосвященству…

– Да, – согласился толстяк, – это крепкий орешек… Как таких волки называют? Берсеркер?! – оглянулся он на Епископа.- Но не переживайте, мы не в провинции, по крайней мере оборудование, не провинциальное – высшего разряда! Очень разнообразное… – он скользнул взглядом, на окружающие нас странные, многочисленные, явно пыточные приспособления.

– И сапожок, для раскалывания костей ног, и шипастое креслице, с подогревом, – любовно указал он на цельнометаллический трон, с зажимами для торса, рук и ног, сплошь усеянный крупными шипами, включая подлокотники, и коврик для ступней, – даже Берсеркер не устоит… – пообещал он. – Свинец тоже, разогревается… – кивнул он в сторону, красной раскаленной жаровни, над которой стояла железная, прямоугольная емкость с массивной продолговатой ручкой, видимо с металлом. На штыре рядом, аккуратно висела, длинная, поблескивающая от частого использования, бронзовая лейка.

– А что касается дам, – толстяк искренне улыбнулся, причем так, что в его доброту поверили бы даже малые дети. – Шипастая Колыбель, – и он указал на странное, толстое, клинообразное бревно на ножках, усеянное на ребре трех сантиметровыми остро заточенными штырями, смотрящее своим острым краем вверх. Явно, устроенное так, чтобы на него усаживать как на коня, раскинув ноги в стороны, прикрепив в последствии к ногам, стоящие по сторонам каменные грузы, – усладит в очередной раз, не только нежный слух Архиепископа…