Демон – тоже человек. Сборник рассказов

Она – а это была женщина – принесла меня в подвал жилого дома. На продавленном матрасе сидела чумазая девочка.

– На, – сиплым голосом сказала женщина, – это тебе. Он будет охранять твой сон.

Девочка взяла меня на руки и нежно погладила.

– Я буду звать тебя Ваней, – сказала она. – А я Варя, – шепнула она мне в ухо.

Я посмотрел в её усталые глаза с тяжёлыми синими тенями, и амёбы в моей голове возбуждённо зажужжали. Впереди была трудная ночь. Боже, дай мне сил!

Вечная молодость

Жанна Кальман умерла в 122 слепой и глухой. Люсиль Рандон в 118, прикованной к инвалидному креслу. Ясутаро Коидэ 112 лет корчил из себя живчика. Общее одно: большую часть своей долгой жизни они были уродливыми мумиями, обтянутыми дряблой кожей. Когда эти ископаемые, сипя, задували свечи на торте, родственники брезгливо думали: "Когда ты уже сдохнешь?". Со мной так не будет: я знаю секрет, и когда вы все будете кормить червей, я, молодой и красивый, равнодушно пройду мимо ваших могил.

В маленьком магазинчике на Большой Морской, торгующем подделками, работала она: абсолютный идеал, именно то, что было надо. Невысокая, ненакачанная, с неплохой фигуркой, но не  модель. Не красавица, и не уродина. Может, даже миленькая, если б я умел умиляться. Такую вряд ли, но всё же я мог заметить, и такая этому бы обрадовалась. Так и вышло. Я вошёл – она заморгала, я заговорил – она покраснела, я, как бы случайно, коснулся её кожи – она поплыла. После дорогого ужина в помпезном и пошлом ресторане – поехала ко мне.

Первое, что сделала эта дурёха, – изменила статус в ВК. "В отношениях"… Какая прекрасная неконкретная формулировка. Удав и мышь, заточка и печень, желудок и бифштекс – и они в отношениях, просто недолгих. Я тоже затягивать не собирался.

Ей очень хотелось указать, с кем, но – первый облом: у меня нет профиля в соцсетях. Попыталась сделать селфи, и я обломал её второй раз – сдвинул грозно брови и сказал, что это нарциссизм. Проглотила, преданно глядя глазами голодного мопса.

Пора было подтверждать слова действиями. Я замахнул двести грамм "Метаксы": залил алкоголем физические недостатки своей временной партнёрши, а их хватало. Мысль о вечности, на пороге которой я стою, воодушевила, я был в ударе, и утром она валялась в моей кровати в позе раздавленной, но счастливой морской звезды. Тогда я спросил:

– У тебя есть планы на выходные?

У неё не было сил на паузу: "нет" прозвучало раньше, чем я договорил. От пошлости всей этой сцены меня мутило. Скрыв отвращение, я спросил с мягкими обертонами султана из "Великолепного века":

– Как ты смотришь на ночь при свечах в пещере под звёздным небом?

Она смотрела восторженно раскрытыми глазами, предсказуемая до зевоты.

Я бросил машину у подножия Эски Кермена, древнего пещерного города. По легенде, здесь отбывает вечное наказание мальчик-предатель, впустивший боспорцев внутрь. Только повзрослев, я узнал от отца, что на самом деле скрывается в старых скалах.

С рюкзаком за плечами, сжав потную ладошку временной подруги, я повел её на наше последнее свидание. Смеркалось, до полуночи оставалось ещё два часа. Мне стало немного жаль влюблённую дурочку. Изобразив огонь в глазах, я уложил её на спальный мешок. Пусть порадуется последний раз. Сосредоточиться не получалось: с её неидеального лица взгляд постоянно съезжал на рюкзак, потом на бездонный колодец рядом, рукой дотянуться можно. Но она так старательно показывала, как ей хорошо, что ничего не заметила.

Без десяти двенадцать я перевернул её на живот и защёлкнул наручники.

– О, это игра? – спросила она с нервным смехом.

– Да, тебе понравится, – ответил я, рывком вернув её на спину. Она разинула пасть, чтобы заорать, и я сразу воткнул туда шерстяные носки, свёрнутые в комок. Не люблю, когда кричат, сразу голова трещать начинает.

На часах без двух. Я подтащил её к краю колодца с чёрной водой. Она извивалась, пришлось сесть сверху, и я с трудом дотянулся до рюкзака: этот момент надо было продумать заранее. Из всех ножей дома самым острым оказался тесак для рубки мяса, а точь другой было лень. Наверное, его вид добавил страху.

Она забилась подо мной, мыча и раздувая ноздри. Это было так возбуждающе, что я с трудом выкинул из головы мысль о последнем сексе. Нетерпеливо хлюпнула вода в колодце, напоминая, за чем я сюда пришёл. Я приложил нож, примеряясь, как лучше сделать надрез. Раньше мне не приходилось перерезать горло живому человеку, как, впрочем, и мёртвому. В душе шевельнулась жалость, но быстро затихла. Что ждало её, кроме унылой безнадёжной жизни впереди?

Пять лет назад мы с отцом стояли здесь, на краю этого колодца.

– Знаешь, что это? – спросил у меня он.

Я замотал головой. Нет, я не дурак был, мог ответить: "колодец, дырка, заполненная водой", но я ждал истории.

Отец всегда был каким то ненастоящим, нереальным. Ослепительно красивый грек, я весь в него. Удачливый до изумления. Он выигрывал в лотерее, срывал джек поты в игровых автоматах, а как то раз пару лет прятался после того, как обыграл какого то вора в законе. Ему и тут повезло: вор утонул, папа всплыл.