Демон ветра

Стараясь не мелькать на открытом пространстве, Сото выглянул из кустов и повертел головой, выясняя обстановку на главной аллее. Фонари отбрасывали круги света на тщательно просеянный ровным слоем рассыпанный по дорожке гравий. Развесистые кроны растущих по бокам аллеи деревьев сплетались над ней, образуя темно-зеленый, слегка колышущийся свод.

Мертвая тишина…

И здесь никого! Похоже, поздновато хищник вышел сегодня на охоту… Хотя нет, один момент! Что-то мелькнуло по левую руку, ближе к концу главной аллеи: тень от качнувшегося фонаря или человеческая фигура свернула на боковую дорожку? Больше походило на второе. В любом случае, надо обязательно проверить.

Кто бы ни расхаживал по оранжерее в столь поздний час – гвардеец, садовник или все-таки Пророк, – он явно держался освещенных дорожек. Рациональнее всего было бы подождать, пока он не вернется на главную аллею и не приблизится. Но Сото опасался, как бы вероятная жертва не направилась к выходу, поэтому каратель решил во что бы то ни стало ее срочно перехватить. Задача несложная – надо лишь срезать по зарослям угол между аллеями и затаиться возле боковой дорожки. Тогда неторопливо бредущий человек непременно выйдет на засаду, а там уже будет видно, пойдет он дальше своей дорогой или удостоится чести услышать имя того, кто перережет ему горло.

Бесшумной тенью бегущий промеж деревьев хищник теперь напоминал человека только одеждой. Даже фигура его – пригнувшаяся, со втянутой в плечи головой и поджатыми к груди руками – больше походила на зверя, чем на прямоходящего потомка Адама. И не было для Мара отныне ни прошлого, ни будущего – только малый промежуток между ними, равный по времени удару меча.

Настоящее?

Нет – пустота. Именно та загадочная пустота, которой всегда стремились достигнуть в мыслях яростные, как тигры, и одновременно хладнокровные, как рептилии, предки Сото. Пустота царила сейчас и в сознании их потомка. Пусть не совершенная, но достаточно близкая к идеалу пустота – предвестник неотвратимой Свободы, дарованной свыше не только разуму, но и телу исполнившего долг воина.

Стремительный хищник опередил медлительную добычу и замер подобно взведенной пружине за развесистым кустом у обочины дорожки. Обнаженный меч в руке Сото нервно подрагивал, а немигающий взгляд карателя нацелился туда, откуда должен был появиться замеченный им человек. Пути хищника и жертвы практически достигли точки пересечения…

Всевышний определенно имел зуб на своего верного глашатая, ибо с чего вдруг он отвернулся от Пророка в эту ночь, обрекая его на столь безжалостную смерть? То, что по аллее шел Пророк, стало несомненно, как только одиноко бредущий человек вышел под свет фонаря. Гвардейцы и слуги не носили одежд, приличествующих лишь облеченным властью. Скромный будничный балахон Его Наисвятейшества был знаком карателю по виденным ранее портретам, на которых Пророк изображался в неофициальной обстановке. Повседневная одежда Гласа Господнего отличалась от апостольской, так что перепутать Пророка с оказавшимся здесь в ночной час Апостолом тоже было нельзя. Величайшего из жителей цивилизованного мира изводила элементарная бессонница – это было заметно по измученному состоянию Его Наисвятейшества, понурившего упрятанную под капюшон голову и с трудом переставляющего ноги.

Вид усталого старика не разжалобил карателя. Разве свирепого хищника могла разжалобить ослабленная болезнью добыча? Наоборот. Человек в балахоне санкционировал жестокое убийство (назовем вещи своими именами) благородного сеньора Диего ди Алмейдо, жизнь и честь которого оберегал его верный слуга Сото Мара. Пророк не дождался бы снисхождения, даже будь он смертельно болен и готовься умереть на следующий день.

Плохо, что так и осталось неузнанным имя негодяя, написавшего на сеньора донос. Но теперь это уже неважно – все те, кто санкционировал убийство, получили по заслугам, а доносчик рано или поздно сам запутается в паутине своих интриг и ответит за гибель сеньора ди Алмейдо тоже. Возможно, смерть, которую даровал бы доносчику Мара, окажется для негодяя самой желанной…

Удрученный мыслями Пророк вздрогнул, отпрянул и выронил Святое Писание, когда прямо перед ним из кустов выпрыгнул разъяренный незнакомец с безумными остекленевшими глазами. На голове незнакомца красовалась белая повязка, пропитанная запекшейся кровью, а в руках он сжимал короткий клинок со скошенным тупоугольным острием, при первом взгляде напоминавшим обломок гвардейской сабли. Незнакомец не проронил ни звука, подскочил к Его Наисвятейшеству и со всей силы заехал ему в челюсть…