Демон воздуха

— Ты можешь идти, Уицик. И ты, Кролик. Я пошлю за вами, если понадобитесь.

И мы остались одни — этот тщедушный старикашка и его беглый раб, у которого имелись все основания ненавидеть своего хозяина. Он видел, во что меня превратили его слуги, но это его мало заботило. Я с трудом поднял голову, чтобы заглянуть ему в глаза, только это мне все равно не удалось, так как лицо его скрывалось за облаком табачного дыма.

Описать, что я в тот момент чувствовал, почти невозможно. Это была и скорбь по старику Дорогому, особенно горькая после недавней жестокой выходки Уицика, и злость, и, разумеется, страх. Впрочем, все эти чувства не настолько захлестнули меня, чтобы сподвигнуть на какие-нибудь действия. Я по-прежнему был бездвижен и ко всему безучастен. Глядя на этого опасного, полного ненависти старика, который восседал передо мною, я испытывал только что-то вроде беспомощного смятения, и все, переживаемое мной в тот момент, я выразил всего лишь в двух словах.

Он вынул трубку изо рта и нахмурился — мой вопрос, похоже, его удивил.

— За что?! Яот, ты спрашиваешь, за что? А сам ты как думаешь? Ты отравил моего носильщика, напал на него и на моего слугу, а потом удрал…

— Они хотели убить меня!

— Ерунда! Они просто хотели, чтобы ты пошел с ними.

— А что они вытворяли со мной сегодня? А эта жестокая шутка со стариком Дорогим?

— Да, Уицик иногда бывает тяжел на руку. — Мой хозяин задумчиво жевал трубку, потом картинно выпустил из уголка рта тоненькую струйку дыма. — Кто же знал, что он настолько перестарается?

Так вот в чем дело, подумал я. Как же я не догадался, что главный министр ацтекского государства не будет унижаться до того, чтобы стращать и пытать раба? Зачем? Ведь он может поручить это своему прислужнику, а сам останется ни при чем — будет ждать, как я выложу ему все, не выколоченное из меня слугой. Я не удивился бы, если бы он предложил мне затянуться его трубкой. Именно это он и сделал.

— Не хочешь покурить? Тебе полегчает. Между прочим, если мой слуга и впрямь хотел убить тебя, мы бы сейчас не разговаривали.

Пальцы мои прямо-таки сами вцепились в трубку. Я неуверенно затянулся. В бытность свою жрецом я приучился к крепкому табаку, который обжигал легкие, кружил голову и помогал впасть в состояние, необходимое для некоторых ритуалов. Но этот табак был совсем другой — ароматная вкусная травка, которую богатые господа набивали себе в трубки, чтобы порисоваться на людях. Я втягивал в себя душистый дым, пока не вспомнил, кто я и где нахожусь, и только тогда вернул трубку хозяину.

— Ты должен понять — человек в моем положении попросту не может позволить, чтобы его самый ценный раб исчезал, как это сделал ты. Да я бы просто стал всеобщим посмешищем. Поэтому мне пришлось как-то наказать тебя или сделать тебе формальное предупреждение. А ты ведь знаешь, что это такое.

— Да, господин, знаю. — Это означало, что меня в присутствии как минимум двух свидетелей заставят выслушать официальную речь, в которой перечислятся все мои проступки и прегрешения. Само по себе это наказание не было ахти каким устрашающим, разве что после двух таких предупреждений меня могли продать. А раб, зарекомендовавший себя «непослушным», продавался только для одной цели — для принесения в жертву богам.

— Вот и хорошо, что знаешь. А теперь, когда эту неприятную тему мы оставили, я хочу услышать от тебя, чем ты занимался после того, как пустился в бега.

Я рассказал ему все, что счел нужным, — как был на игре в мяч в Тлателолько, как видел там Проворного и как на меня напал Туманный. Как меня притащили в дом торговца в Почтлане и как Туманный снова покушался там на меня. Я сообщил, что пошел домой, а отправился к Рукастому — этого я, разумеется, не стал отрицать, ведь схватили меня именно там, — но свой визит туда я объяснил хозяину намерением поговорить с Рукастым об омовенном рабе Сияющего Света.

Я понимал, что он скорее всего не поверит в мою полную искренность, но мне было наплевать. Каждый из нас играл свою роль. Он изображал терпеливого добряка хозяина, а я — верного и преданного раба. Это продолжалось бы до тех пор, пока я исправно исполнял свою партию, а он не потерял ко мне интереса.

За все время он не перебил меня ни разу. Когда я закончил, он остался сидеть в молчаливой задумчивости, пуская табачные кольца и наблюдая, как они рассеиваются под потолком.

— Туманный? — пробормотал он наконец. — Ты думаешь, он и впрямь не кто иной, как твой старый враг со времен учебы в Школе жрецов?.. Ну, этот, как ты его назвал? Тельпочтли? И ты считаешь, будто он использует колдунов, чтобы заставить меня выдать ему тебя?

— Да, мой господин. А иначе зачем он тогда посылал тебе весточки с требованием выдать меня? Подобное послание было при мертвеце, которого мы выловили в канале.

Мой хозяин озадаченно нахмурился:

— Туманный посылал мне весточки?! Да ну, вряд ли! — Он осторожно отложил в сторону трубку. — Дай-ка я покажу тебе кое-что.