Демон воздуха

Главный министр страны ацтеков медленно поднялся и подошел к плетеному сундуку у окна. Когда он наклонился, солнечный луч упал ему на лицо, высветив каждую морщинку.

— А-а… вот оно! На вот, я хочу, чтобы ты посмотрел.

Он вернулся на свое кресло и протянул мне листок бумаги.

— Это письмо. Ой, да оно от Сияющего Света!

— Да, от твоего торговца. Читай.

— Написано в спешке и не очень умелой рукой, — вслух отметил я. — А написано здесь, что… — Прочитанные слова застряли у меня в горле.

— Твой дружок Рукастый вручил это моему слуге во второй день Ягуара то есть в тот день, когда ты посетил темницу.

— В тот день Сияющего Света похитили, его мать сказала, он покинул город. — Я недоуменно посмотрел на письмо. — Но тут что-то не сходится — или я неправильно понял.

Мой хозяин снова взял в руки трубку и откинулся на спинку кресла. Морщины на его лице пришли в движение; таким озабоченным и подавленным я его еще никогда не видел.

— Нет, как раз все сходится, — произнес он. — «Такую цену я назначаю за остальных колдунов. Отдай мне Яота, и они твои». Как видишь, все сходится.

— Да. Но раз он уехал из города…

— Если бы он уехал из города, то я должен был доставить тебя к нему в дом. Что я исправно исполнил на следующий день. Я надеялся, что его мать позаботится о тебе на время его отсутствия. Другое дело, что Туманный со своим парнем попытались обстряпать все сами, да все же сами и испортили, раз ты сумел от них удрать. — Он снова потянулся за трубкой. — Я получал и другие послания. Найденное при мертвеце, — он кивнул в сторону канала, — было одним из них. Так ты думаешь, колдуны находятся не у Сияющего Света, а у Туманного или Тельпочтли — если, конечно, это и впрямь одно и то же лицо? Это же означает, что торговец только лишь передавал наши с Тельпочтли послания. Как любопытно! — В голосе его не слышалось и намека на смех.

— Я думаю, господин, что их связывают гораздо более сложные отношения. Похоже, сначала они были любовниками, а теперь Сияющий Свет стал пленником Тельпочтли. Тельпочтли прибрал к рукам его самого, все его состояние и твоих колдунов в придачу.

— Ну что ж, тебе виднее. И где же живет этот Тельпочтли?

— А ты не знаешь?

— Конечно, нет! Чтобы я, главный министр, да таскался домой к какому-то мелкому мошеннику?! — От волнения он принялся размахивать трубкой, рассыпая вокруг себя пеплом. — Я всегда был предусмотрителен и никогда не встречался с этим человеком лично. Теперь вот даже жалею, что с его парнем связался.

— Господин, но если ты хочешь заполучить колдунов…

— То я могу просто сделать то, что меня просят — Сияющий Свет, или Туманный, или Тельпочтли, или кто там еще… — и отдать им тебя!

В комнате надолго повисла тишина. Я нервно ерзал, пока главный министр затягивался своей трубочкой. Я отчаянно гадал, не означает ли это, что спектакль окончен и проклятому слуге будет велено завершить действие, начатое утром в четвертый день Стервятника, — то есть захомутать меня в колодки, как зверя, и доставить прямиком к Тельпочтли.

Хозяин наконец вынул изо рта трубку.

— Успокойся, Яот. Если бы я хотел обменять тебя на колдунов, мы бы сейчас не беседовали. Так ведь? Я бы поручил этот обмен Уицику, да и дело с концом. Да только вот, по правде говоря, — голос его вдруг зазвучал совсем по-стариковски, устало, — не хочу я больше, чтобы меня водили за нос. Надоело мне это! И идеальным поводом отказаться от этого, похоже, стали все эти разговоры о богоподобных чужестранцах с востока. Ты понимаешь, о чем я?

— Нет, мой господин. — На самом деле я понимал — ведь сам еще утром твердил своему брату и Рукастому о тщеславии, алчности и зависти.

— Ну как же! Я не сомневаюсь, ты слышал об этом от императора. Разве тебе не показывали сундук, выброшенный на берег Божественного Моря? Сундук с чудесной одеждой и невиданным мечом. С тех пор как я увидел этот сундук и эти вещи, я все ждал, что явятся люди, от которых они попали к нам. И вот они здесь. Но найдется ли среди нас, ацтеков, такой великий человек, каким всю свою жизнь был мой отец? Кто будет таким человеком? Монтесума? Не думаю. Голова его слишком занята всякими глупостями, знамениями и предсказаниями, он не способен ни на что серьезное. Все, о чем он думает, так это как посоветоваться с колдунами по поводу глупых баек про какого-то нашего мифического предка. Да явись к нему эти чужеземцы, он бы попросту удрал, укрылся бы в какой-нибудь уединенной пещере. Нет, все это решил бы только я. Я, господин Черные Перья, мог бы стать таким человеком, который обратил бы этих чужеземцев либо в союзников, либо в рабов и позаботился бы о том, чтобы их чудесное добро досталось нашим соплеменникам. Кто бы тогда стал вспоминать о великом Тлакаелеле?!

Я промолчал. Мне были понятны его слова, но никак не желания, скрывавшиеся за ними. Мне казалось, что это тщеславие, эта жажда затмить славу собственного отца не стоили стольких жизней.

Мой хозяин повертел в руках трубку, прежде чем окончательно отложить ее в сторону.