Демонический отбор. Захомутать и обезвредить (СИ)

Скептически изогнутая бровь, взгляд, который режет бритвой. Женщина не верила моим словам и искала малейшую деталь, чтобы убедиться в своей правоте. Да только мне нечего было скрывать. Хоть где-то я честна.

— Не может быть! — внезапно рассмеялась она. — Мой сын зовет к себе девушек, чтобы разговаривать с ними по ночам? Невероятно! Откуда в нем такая выдержка? Явно не в отца. А я уж думала, мой подарок помог вам найти общий язык с Эдвардом. Впрочем, я даже рада, что ваша невинность осталась цела. 

А уж как я рада…

Или не рада?

Не могу разобраться.

Нет, ну, допустим, с невинностью я расставаться не планировала, но поцеловать-то можно было.

Странно. Императрица-мать не выглядит недовольной. Такое чувство, что она... глупости, конечно, но такое чувство, что она была бы не против нашей связи с Эдвардом.

Бред ведь?

А как же "порочить честь", отираясь возле комнаты великого правителя?

Или запрещено только шляться возле неё у всех на виду, а вот втихаря и ночами — позволительно?

— Кстати, по поводу той записки, — резко перевела тему императрица-мать, рассматривая обслугу, которая потихоньку начала заполнять столовую. — Вашу служанку как раз допрашивают на нижнем уровне замка. Думается, путь вы туда прекрасно помните. Быть может, захотите задать ей несколько вопросов?

Хм. Марис всё ещё допрашивают? Неужели всё-таки есть подозрения в её причастности к посланию?

Не верю…

Но вопросы задать придется.

***

Уж не знаю, можно ли считать везением, но Марис допрашивал набивший мне оскомину следователь Тьер. Выглядел он несколько растрёпано после вчерашней взбучки (да ещё, наверное, и от Эдварда прилетело), но вопросы задавал с неизменным садизмом.

Впрочем, нельзя отрицать того факта, что император доверяет этому человеку. Не пригласил же он кого-то другого. Не изгнал того с позором из сыска.

— Итак, вы утверждаете, что никакой записки не подкладывали? — полистал свой блокнотик. — Откуда же вам тогда известно, что она была?

Заплаканная Марис громко шмыгнула носом и, обтерев тот о рукав, принялась содрогаться от рыданий.

Подозреваю, что про записку её спрашивают раз в трехсотый. Дотошный зануда-следователь всю душу вытреплет. По себе помню.

— Тьер, не трогай девочку, — взмолилась я, закрывая за собой дверь камеры. — Ей и без тебя тошно.

— Госпожа!!! — служанка чуть было не кинулась мне в объятия, но вовремя опомнилась и попросту разрыдалась с удвоенным усердием. — Я не подставляла вас! У меня украли ключи, честное слово! Вы же мне платье подарили… как бы я могла… да я же никогда…

Дальше её объяснение напоминало протяжный вой и мало походило на членораздельную речь. 

— Доброе утро вам, леди Виктория, — с опаской посмотрел на меня Тьер и потер забинтованный затылок.

Я мстительно подумала: так тебе и надо, нечего было изображать героя и идти без подмоги.

— После вчерашнего, думаю, мы можем отбросить и «вы», и «леди Виктория», — сказала я, видя, как расширяются глаза Марис; боюсь даже представить, чего она себе надумала. — Что-нибудь удалось выяснить?

— Твоя служанка утверждает, будто ключи у неё выкрали, — Тьер указал на неразборчивый текст в блокноте. — Не находишь, удобная отговорка?

— Клянусь! Госпожа-а-а-а!

— Допустим, ты прав, — кивнула я, сделав жест несчастной, чтобы она успокоилась. — На кой черт Марис подкладывать мне записку с угрозами?

— Я не видела никакой записки!!!

— Зависть, ревность? Ненависть к той, которую она должна обхаживать? — предположил Тьер сладостно как демон-искуситель. — Кроме того, ей мог заплатить за ключи кто-нибудь другой. Вроде как ничего плохого не сделала, а денежку получила.

Следователь поморщился, когда Марис взвыла раненым вепрем. Девушка рухнула на колени и попыталась подползти ко мне, протянув обе руки в молящем жесте.

— Будь добра, встань и расскажи, что ты делала вчера, — попросила я её. — Весь день.

Поднимтаься она отказалась наотрез. Так и осталась раскачиваться на коленях взад-вперед, разве что головой о пол не стучала.

Она сбивалась и теряла нить повествования, но говорила, не замолкая. Все до единой мелочи: куда сходила, с кем общалась, где убирала, какой метелкой вычищала пыль. Не придраться. Разве что умолчала о том, что вообще-то утро провела с аристократом за рассматриванием камней. Потом якобы ключи куда-то запропастились. Она хотела  обратиться к мажордому за дубликатом, да только её схватили и бросили в камеру. Сначала допрашивал один следователь, теперь вот пришел Тьер.

А она знать не знает, где набедокурила.

— Марис, — я присела на корточки и положила ладонь на вздрагивающее плечо девушки. — Мы обе знаем, что ты соврала. Пожалуйста, будь честна со мной. Расскажи всё.

— Конечно, соврала! Кто б сомневался! — победоносно воскликнул следователь, но я цыкнула на него.

— Госпожа… я…

— Чем ещё ты занималась днем? В тот момент, когда я ушла на осмотр?

— Я… мы… я… — она склонилась к моему уху и горячо зашептала. — Мы с Питтом встретились за территорией замка. Он принес мне цветы, а потом я побежала готовиться к вашему приходу. Только он не при чем. Он внутрь не ходил!

— Что за Питт? — вот это слух у Тьера, аж завидно.