Демонология Древнего Китая

Собравшиеся крестьяне спрашивали его, что произошло, и, когда он поведал о своих приключениях, один из жителей деревни сказал: "В восточной части уезда живет один по имени Чжу Ду-ши; давайте пойдем к нему и посмотрим, тот это Чжу Ду-ши или нет". Несколько людей отправились разузнать о нем. "Прошлой ночью, — сказали им, — он ненадолго вышел и поранил себе руку, так что сейчас он лежит в постели". Убедившись, таким образом, что именно этот человек и был тигром, они доложили обо всем начальнику уезда. Начальник приказал своим подчиненным взять мечи, окружить дом Чжу Ду-ши и поджечь его. Чжу Ду-ши вскочил с постели, бросился наружу, превратился в тигра и, бросившись прямо на людей, исчез. Куда он направился, не знает никто» («Гуан и цзи»).

Вышеприведенная история заслуживает особого внимания. Согласно ей, по существовавшим в Китае поверьям, рана, нанесенная зверю-оборотню, сохраняется причем на той же части тела и после того, как оборотень вновь примет человеческий облик. Подобные представления характерны и для западной демонологии. Так, Олав Великий сообщает («Historia de gentibus Septentrionabilus», 1555, последняя глава кн. XVIII), что за несколько лет до написания книги жена одного дворянина сказала своему слуге, что не верит в возможность превращения людей в волков; и тогда слуга, дабы доказать, что она ошибается, тут же сам превратился в волка. Волк бросился в поле, преследуемый собаками, одна из которых вырвала ему глаз; на следующее утро слуга предстал перед своей госпожой всего лишь с одним глазом. Согласно Маголию, в том же столетии в Кенигсберге к прусскому герцогу Альбрехту привели крестьянина, который пожрал скот у своего соседа. На лице у него было множество ран от укусов собак, полученных им в обличий волка. Б. Ангевин писал («La Demonomanie des Sorciers», 1598, с. 257) о том, как королевский генерал-прокуратор Бурден поведал ему, что вынужден был однажды вынести приговор человеку, обнаруженному в постели со стрелой в бедре — за несколько часов до этого неподалеку стрелой ранили в лапу волка.

Из всех демонов-тигров, которых только создала богатая фантазия китайцев, самыми страшными и опасными считались те, что принимали со злобными намерениями облик женщины и склоняли мужчин к замужеству, но в конце концов пожирали и своих мужей, и детей, что появлялись на свет. Одной из жертв такого чудовищного вероломства стал Цуй Тао, человек из Пучжоу. «Направляясь в Чучжоу (пров. Аньхуэй), он прибыл в Лиян, расположенный к югу. Отправившись на рассвете в Чучжоу, он вскоре добрался до постоялого двора, называвшегося "Гуманность и справедливость", и решил остаться там на ночлег. "Этот постоялый двор пользуется дурной славой, — сказал ему хозяин. — Прошу вас не оставаться здесь". Но Тао не послушался совета и, закинув за спину дорожную сумку, отправился в главные покои; хозяин дал ему лампу и свечу.

После второй стражи Тао разложил свое одеяло и уже собрался было лечь спать, как вдруг увидел у ворот огромную лапу, подобную тем, что есть у четвероногих зверей. Внезапно ворота распахнулись, и во двор проник тигр. В испуге Тао забился в самый темный угол и оттуда, спрятавшись, наблюдал, как чудище сбросило шкуру и обратилось в девушку необычайной красоты. На девушке была великолепная одежда и украшения; она поднялась в главный зал и улеглась на его одеяло.

Тао вышел из своего укрытия. "Почему это вы лежите на моем одеяле? — спросил он. — Только что я видел, как вы вошли сюда в обличии зверя, для чего это?" Девушка встала и сказала: "Надеюсь, что смогу успокоить вас. Дело в том, что мой отец и старший брат — охотники, а семья наша так бедна, что все их попытки найти для меня подходящего жениха ни к чему не привели. Узнав об этом, я стала тайком набрасывать на себя тигровую шкуру и по ночам приходить сюда. Зная, что здесь останавливаются на ночлег благородные люди, я решила отдать себя одному из них, чтобы чистить и убирать его дом. Но все гости и путешественники поочередно прогоняли меня из страха, но вот сегодня мне посчастливилось встретить доброго человека, который, надеюсь, откликнется на мои чувства". — "Если все это действительно правда, — сказал Тао, — я не вижу ничего лучшего, как жить с тобой в счастье и согласии". Покидая на следующее утро постоялый двор, он взял девушку с собой, предварительно бросив тигровую шкуру в высохший колодец позади зала.