Демонология Сангомара. Наследие вампиров

Рыцарю Вирджину заботливо подкладывали яства, на которые он вяло показывал пальцем, украшенным массивным кольцом-печаткой с красной бычьей головой на бело-синем фоне. Болезненно выглядевший рыцарь подпер рукой голову и, мучительно прищурившись, оглядывался. Его седеющие редкие брови угрюмо хмурились и подрагивали из-за головной боли, вызванной похмельем.

— Что, Вирджин, перебрал? — счастливо загоготал Даймон, закидывая и заливая в себя поочередно то мясо, то вино.

— Насколько мне ведомо, — ответил королевский посол Ханри, сидевший между двумя рыцарями, — у Вирджина есть некоторые разногласия с алкоголем, следствием которых является головная боль.

— Друг мой… как я вижу, вы очень… сочувствуете моему состоянию, — негромко отозвался Вирджин. — Да, господин посол прав… Я страдаю сильными головными болями, если перебираю вина, или пива… или любого согревающего напитка.

— Что-то я ни разу не видел тебя в таком состоянии за семнадцать лет нашей дружбы! — прогремел на весь зал барон, швыряя на пол обглоданные кости.

От этого рева голова Вирджина готова была расколоться надвое. Он дернулся, как от хорошего удара, и деликатно ответил, почесывая морщинистый лоб пальцами:

— Потому что я не перебирал ранее, а лишь дегустировал… дегустировал… Но «Черный принц» оказался слишком хорош, чтобы его дегустировать… Каюсь, я, как вы любите говорить, барон, напился вусмерть или нажрался. — Тут Вирджин, сидевший через одно место от графской дочери, обратился к ней: — Как вам вчерашнее вино, миледи?

— Замечательно, сэр Вирджин. — Губы Йевы тронула теплая улыбка, и она с сочувствием поглядела на страдания рыцаря. — Я в свое время уже достаточно вкусила этого прекрасного напитка и теперь отношусь к нему более чем спокойно. Вчера я пила очень мало.

— А стоило бы выпить больше… — улыбнулся в ответ рыцарь.

Йева, красиво изогнув бровь, поинтересовалась:

— Почему же, сэр Вирджин?

— Вы так бледны, миледи! Немного этого божественного питья придало бы вашему очаровательному лицу румянца и сделало бы его еще краше!

И Вирджин снова болезненно поморщился от острого приступа.

Видя, как этот милый рыцарь превозмогает боль, продолжая доставлять радость своими комплиментами, Йева прониклась к нему симпатией. Романтические порывы всегда трогали ее сердце. Поэтому она решила помочь и обратилась к старому управителю, одиноко сидящему с краю стола. Сгорбленный Него смотрел на пирующих гостей отрешенным взглядом, как взирает всякий сошедший с тропы жизни.

— Него. У вас, кажется, было лекарство от головных болей?

Глухой Него не ответил.

— Него! — повторила графская дочь.

— А? А? — вздрогнул старик.

— Я говорю: помните, вы лечили у купца Боггдора головные боли? У сэра Вирджина та же проблема. Не могли бы вы подсобить?

— Да, да, госпожа! Я все немедленно принесу!

И старик, приосанившись, оживленно заковылял прочь из зала, радуясь тому, что его опыт, знания и умения хоть где-нибудь еще пригодятся. Вслед ему посмотрел изнемогающий рыцарь Вирджин.

— Премного благодарен, миледи… но, боюсь, мне поможет лишь время. Я испробовал все, миледи… поверьте мне, — Вирджин силился вежливо отказаться, но ощутил новый приступ и резко замолчал. — Только бы перетерпеть день…

Пнув сапогом слугу, собирающего под столом кости, барон с развязной ухмылкой посмотрел на своего страдающего товарища, а потом на Йеву.

— Где ваши брат и отец, миледи? — прогремел он басом.

— Я не знаю, сэр Даймон.

— И музыки не хватает… Где музыка?! В Габбросе у короля на завтраках, обедах и ужинах всегда был хотя бы один менестрель! — возмутился он и хлопнул огромной ладонью по столу.

Сморщив нос, Йева озадаченно взглянула на наглого барона, не зная, что ответить. Сидевший рядом казначей Брогмот пришел на выручку. Он снял свою забавную шапочку, пригладив на ее макушке перышко ворона, и деловито произнес:

— Господин граф не любитель музыки. Так что ни менестрелей, ни шутов в нашем замке не водится, сэр Даймон.

— Да разве ж есть на свете человек, который бы не любил музыку? — спросил Вирджин. Он не смог смолчать там, где, как он считал, хорошо разбирался.

— Как видите, есть, — дернул плечами Брогмот. — Господин граф очень рассудительный… человек. Ему чужды праздность, леность и безделье, поэтому он не признает их.

— Удивительно! Как у такого человека мог родиться сын… столь чувствительный к музыке и поэзии. Или таланты Леонарда передались от графини? — удивился Вирджин.

— Я не знаю, сэр Вирджин, — ответила Йева, покачав печально головой. — Наша матушка умерла, когда нам с братом было три года.

— Столь рано? Сочувствую вашим прошлым горестям… Теперь мне понятна причина, почему по вашему замку не разносятся сладостные звуки. Потеряй я столь рано жену, может, я бы также отверг из жизни все, связанное с ее памятью…

Йева нахмурилась.